— Он грозил порвать мне задницу. Я его прищучу, клянусь.
— Спокойно, — сказал Луди, сухо и резко. — Предлагаю закрыть совещание.
— Мадёрен проворонил Лакки Шиндлера, — вскипел Хункелер. — Халлер не потрудился опросить Шюпбахов!
— А с какой стати я должен был их опрашивать? Армин Меркле сказал, что Шюпбах целый день пялится в ящик, а его жена сидит на балконе.
— Именно поэтому и надо было их расспросить, дурень. Нет, я в самом деле по горло сыт вашей халтурой! Больше вы меня тут не увидите, по крайней мере в выходные.
Он встал и вышел вон.
В машине комиссар попытался взять себя в руки. Он весь взмок от пота. В чем дело, почему он так потеет? Еще лет десять назад жара совершенно ему не докучала. Сейчас он бы с превеликим удовольствием поехал прямиком в Эльме и укрылся в прохладных глинобитных стенах. Кто он, собственно? Предводитель кучки идиотов? Слабак, из которого даже такой напыщенный индюк, как д-р Кнехт, может вить веревки? И вообще, что ему за дело до покойной Кристы Эрни? Какая разница, с кем она спала или не спала? Ни капли это его не интересует. Пускай его оставят в покое, дадут выпить пивка на воздухе. Больше ему ничего не надо, ничего.
Он закурил сигарету, дважды затянулся и выбросил ее в окно. Пожалуй, стоит еще разок наведаться к Иову Хеллеру.
Открыла ему Рут Кюнцли. На ней были тесные джинсы, которые некрасиво подчеркивали широкий таз. Подумав об этом, он тотчас устыдился. Рут Кюнцли провела его на кухню. Собака пришла следом, положила морду ему на колено и расслюнявилась. Хункелер потрепал пятнистую голову.
— Чаю выпьете? — спросила Рут.
— Нет, спасибо.
Он рассматривал молодую женщину, спокойно сидевшую напротив, длинные пальцы на коленях. В глазах ни намека на нервозность.
— Остальные, поди, еще спят?
— Иов да. А Нелли нет. Побродить отправилась.
— Куда?
— Нынче утром они поехали трамваем в Риен. А оттуда собираются за пять дней подняться на Фельдберг.
— Я же говорил, что она должна остаться в городе.
— Не бойтесь, не сбежит. С ней Эдуард Фишер. У него есть мобильник, вот вам номер.
Она записала номер на бумажке и подала ему.
— Пожалуй, все ж таки выпью чайку, — сказал Хункелер. — Будьте так любезны.
Рут налила чаю. Он отпил — фу, мерзкая горечь!
— Она справится? — спросил комиссар.
Рут решительно кивнула. Со времени последнего его визита что-то явно изменилось.
— Нелли выносливей, чем кажется. И Эдуард ей поможет. Вытащит ее.
— А с вами как обстоит? Зачем вам эта дрянь?
— Зачем? Вы же сами курите, верно?
— Да, но хотел бы обойтись без этого.
— Вот и я тоже.
Он отодвинул собаку в сторону, снова взял чашку. Чай по-прежнему был противный.
— Гадость, — сказал Хункелер. — Почему вы его пьете?
— Потому что он полезный. Приводит колебания в гармонию.
— Какие такие колебания?
Она не ответила.
— А что с Иовом? Почему он опять взялся за старое?
Рут испугалась. Опустила глаза, смахнула с колена какую-то соринку.
— Я видел, как он забрал в «Анкаре» желтую пластиковую сумку и взял ее с собой в поездку, — продолжал Хункелер. — Зачем он это делает? Опасно ведь. Официант целился в него из пистолета, это я тоже видел.
Девушка смотрела на него, побелев как мел.
— С Иовом ничего не должно случиться, ни в коем случае!
— Скажите мне правду. И я позабочусь, чтобы с ним ничего не случилось.
Она довольно долго размышляла, дышала ровно, руки спокойно лежали на коленях. Потом сказала:
— Это было полгода назад. Ему постоянно не хватало денег, хотя он все ночи напролет, кроме воскресенья, пропадал в своих поездках. Он был недоволен, агрессивен, и ко мне тоже. Я сказала, что лучше нам расстаться, если иначе нельзя. Но этого он не хотел. Тогда Лакки Шиндлер предложил ему заодно с прессой развозить наркоту. За хорошие деньги. Иов согласился, на год, а после решил перебраться в долину Маджи, в домик повыше Сан-Карло.
— Телефон в этом домике есть?
Она записала номер, подвинула к нему листок.
— А вы? Как насчет вас?
— Он возьмет меня с собой.
— Но ведь вам нужен метадон.
— За деньги все можно достать, где угодно.
Девушка встала, вытащила из холодильника банку собачьего корма, открыла и ложкой выложила в миску. Проделала она все это неторопливо, будто в данный момент ничего важнее на свете нет. Но Хункелер видел, что она размышляет. Собака приступила к еде.
— Почему кто-то грозит ему пистолетом? — наконец спросила Рут.
В коридоре хлопнула дверь, послышались шаги. Вошел Иов Хеллер, босой, в голубом шелковом халате. Увидев гостя, он лишь на миг удивился. Молча шагнул к плите, поставил воду, насыпал в чашку несколько ложек растворимого кофе, бросил туда же пять кусочков сахару. А сам ждал, что будет.
— Это комиссар Хункелер, я тебе говорила, — сказала Рут.
Иов с любопытством наблюдал, как в воде возникли первые пузырьки, потянулись вверх — и вода закипела. Потом залил кофе кипятком. Поднес чашку ко рту, отпил глоток, но кофе явно был чересчур горячий.
— Что произошло тогда на Зёйдерзе с Джорджо Брауном? — спросил Хункелер. — Несчастный случай или преступление?
— Во-первых, несчастный случай, а во-вторых, срок давности все равно уже истек, — сказал Иов. — Зачем ворошить прошлое?
— Иной раз прошлое снова настигает людей.
Иов сел на стул и, облокотившись на стол, принялся медленно, обстоятельно потягивать кофе.
— Мы оба тогда были под кайфом, ну, Джорджо и свалился за борт. Смеялся, даже когда его лицо было едва различимо под водой. Я тоже смеялся. Корчился от хохота. Но ведь все это есть у вас в компьютере, хотя давно бы пора стереть. Кстати, с тех пор я к этой хреноте не прикасаюсь.
— А теперь снова приторговываете, — заметил Хункелер.
Короткий взгляд на Рут — и в руке Иова вдруг оказался нож, который лежат на столе. Средних размеров массивный нож, здорово похожий на разделочный. Иов посмотрел на нож, будто сам удивился, увидев его в своей руке. И положил на стол.
— Не могла без этого обойтись? — спросил он.
— Да, не могла, — ответила Рут. — Он рассказал про пистолет, из которого в тебя целились. Как тут промолчишь?
Иов поднялся, достал из шкафа хлеб, откромсал кусок. Хлеб, купленный по меньшей мере неделю назад, зачерствел в камень. Но Иов тем не менее вонзил в него зубы.
— Вы верно сказали насчет прошлого. Что бы я ни делал, оно настигает меня. Это смеющееся,
