Эман. Нисколько.
Омае. Почему?
Эман. Почему? И ты еще смеешь меня спрашивать?! Да потому, что ты самая опасная из женщин. Ах да, ты ничего об этом не знаешь. Нам не разрешается видеться с женщинами — ни с какими. А с самыми опасными — и подавно. Уходи, пока не случилось беды.
Омае (кокетливо). Что у вас за тайны? Чему вы тут учитесь?
Эман. Тому, чего женщина понять не может.
Омае. Хи-хи. Ты думаешь, мы не знаем, да? Вам тут просто-напросто делают обрезание.
Эман. Замолчи, Омае! Ты ничего не понимаешь.
Омае. Это надо же — ведь он еще не был обрезан, а уже строил нам, женщинам, глазки!
Эман. Спасибо… женщина. А теперь уходи.
Омае. Ну, а хоть кормят-то вас здесь ничего?
Эман (яростно). Нас не кормят. Мы съедаем глупых девчонок, которые решаются сюда забрести!
Омае (с притворными слезами). Ой-ой-ой-ой, он меня оскорбляет! Как тебе не стыдно оскорблять женщину?!
Эман (с беспокойством). Нечего устраивать здесь представление! Если хочешь реветь, то лучше уходи.
Омае. Хорошо, хорошо, я не буду реветь.
Эман. Будешь не будешь, а все равно уходи. Ты ведь не знаешь, что может случиться, если сейчас сюда придет Наставник.
Омае. Да не придет он!
Эман (передразнивая). Ишь ты какая — «Не придет!» Ты что — его жена, и он тебе докладывает, когда да куда он собирается идти? В это время он как раз обходит наши хижины. Может, он уже рядом — откуда ты знаешь?
Омае. А вот и нет, а вот и не рядом! Он болтается сейчас на берегу реки и норовит ущипнуть девчонок за попку. Этому он и вас здесь учит, да?
Эман. Не смей так говорить про нашего Наставника! Я знаю: это вы, распущенные девчонки, нарочно вертите перед ним попками.
Омае (опять притворно плача). Значит, по-твоему, я распущенная девчонка?
Эман. Перестань! Вовсе я этого не говорил.
Омае. Как же не говорил, когда только что сказал?!
Эман. Да не говорил я этого! И пойми, Омае, кто-нибудь может услышать твой голос — и тогда я буду опозорен навеки. Уходи, пока не случилось беды.
Омае. Не бойся, не будет никакой беды. Девчонки задержат вашего Мошенника — ой, прости, я хотела сказать: Наставника, — пока я не вернусь обратно на берег.
Эман. Вот и возвращайся прямо сейчас. У меня есть дела поважней болтовни. (Идет к хижине.)
Омае бежит следом и протягивает руку, чтобы удержать его. Эман в ужасе отскакивает.
Омае. Что с тобой? Ты думаешь, я тебя съем?
Эман. Да ты же чуть-чуть было до меня не дотронулась!
Омае. Ну и что?
Эман. Тебе мало, что я тебя видел? Ты хотела осквернить меня еще и прикосновением? Ты что — совсем ничего не понимаешь?
Омае. A-а, ты об этом…
Эман (почти кричит). Вот именно, «об этом»! Ты думаешь, мы здесь поселились для удовольствия? Сейчас очень важное время в моей жизни. Посмотри на эти хижины — мы сами их построили. Мы постигаем здесь жизнь — ты можешь это понять? Мы думаем, размышляем… я по крайней мере. В первый раз у меня есть время для размышлений — ничего другого мне не надо делать. Я должен осознать себя как взрослый человек. Мне надо понять, зачем я живу. Тебя хоть раз тревожили подобные мысли?
Омае. Ты меня пугаешь, Эман.
Эман. Ну вот. Ничего другого ты не смогла придумать. Мужчина всегда идет своей дорогой — он должен осознать и проверить свои силы. Потому что когда-нибудь он останется один — лицом к лицу со своей судьбой. Ни о чем другом я не решаюсь сейчас думать. И не смей мне мешать, не воруй мое время.
Омае (на этот раз непритворно всхлипывая). Я всегда знала, что ты меня ненавидишь. Тебе всегда хотелось от меня избавиться.
Эман (нетерпеливо). Ненавижу — так ненавижу. А сейчас — иди.
Омае (всхлипывая, идет прочь; потом останавливается, вытирает глаза и говорит — уже с озорством). Эман!
Эман. Чего тебе?
Омае. Я хотела спросить… только пообещай, что ты мне ответишь.
Эман. Ну-ну, что еще?
Омае (хохоча). Это больно, Эман? (Поворачивается, чтобы убежать, — и видит Наставника.)
Наставник. Так-так. Кто же это нам попался? Какая маленькая веселая мышка залезла в гнездо к старой сове?
Омае барахтается в руках Наставника, потом, вырвавшись, отбегает в сторону; на ее лице — омерзение.
Ты пришла полакомиться фруктами, так? Ты ведь не разговаривала с моими учениками?
Омае. Да-да, я хотела обворовать твой сад!
Наставник. Так-так-так. Я понимаю, крошка, понимаю. А мой прилежный ученик хотел тебя прогнать. Так-так-так. Ведь ты ее прогонял, Эман?
Эман. Я с ней разговаривал.
Наставник. Так-так, разговаривал. А сейчас будь послушным и посиди в хижине, пока я придумываю тебе наказание.
Эман уходит.
Ну-ну, так-так. Не бойся меня, крошка.
Омае (с вызовом). А я и не боюсь.
Наставник. Так-так. Прекрасно. Я думаю, мы сможем с тобой подружиться. (Вкрадчиво.) И тебе совершенно нечего волноваться. Хотя, конечно же, если кто-нибудь узнает, что Эман нарушил такое строгое табу… если я не промолчу… ему не поздоровится. Тебе это было бы неприятно, ведь правда?
Омае. Конечно.
Наставник. Так-так. Прекрасно. Ты умненькая девочка. Ну, а стирать ты умеешь?
Омае. Умею.
Наставник. Прекрасно. Сейчас мы пойдем ко мне, и я тебе дам кое-что постирать, а потом мы забудем о том, что случилось.
Омае. Я не пойду к тебе. Принеси свои вещи сюда.
Наставник. Так-так. А почему? Не надо меня сердить. Ты ведь умненькая девочка и все понимаешь. Старших надо слушаться, да-да. Пойдем-ка! (Хватает ее за руку и тащит прочь.)
Омае. Не пойду я к тебе. Отпусти меня! Отпусти. Все равно я не пойду к тебе, бессовестный старикашка.
Наставник. Ты хочешь опозорить всю семью Эмана? Да и свою тоже? Так-так. Прекрасно.
Снова появляется Эман. В руках у него небольшой узелок.
