НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ
СУДОСТРОИТЕЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ СССР
Зам. Наркома тов. А. Редькину
Уважаемый товарищ РЕДЬКИН!
В ответ на Ваше письмо от 15 июля 1940 г.? 461 по поводу предложений инж. И. В. Дымма и Д. С. Гафановича могу сообщить следующее:
1. Значение дефектоскопии — ультразвуковой, магнитной и рентгеновской — безусловно велико в современной технике и с каждым годом все более в нее проникает. С этой точки зрения всякое новое предложение, каким является работа тт. Дымма и Гафановича, заслуживает большого внимания.
2. Так как для каждого вида материала и его обработки может быть применен тот или другой метод дефектоскопии, то решение вопроса о практичности того или иного метода вырабатывается только на практике и будет зависеть только от того, насколько сами изобретатели смогут найти наиболее подходящую область его применения. Очень сомнительно, чтобы можно было найти такой метод дефектоскопии, который был бы применим сразу во всех случаях.
3. Предложение тт. Дымма и Гафановича грамотно, но ничего революционизирующего для рентгеноскопии не представляет и может, по-видимому, иметь значение как один из методов, применяемых при просвечивании материалов рентгеновскими лучами, и оказаться практичным в ряде случаев.
4. Поэтому вместо того, чтобы терять время на коллекционирование бесконечного количества отзывов и беспокоить людей самое лучшее по возможности скорее этот метод испробовать на практике. К тому же он очень прост и больших затрат не потребует, так как может быть сделан легко доступными средствами.
Уважающий Вас П. Л. Капица
Итоги экспертизы были подведены на совещании у молодого главного инженера четвертого главка. А.И., еще не имевший трудного опыта общения с изобретателями, имел неосторожность высказать сомнение в том, что данное изобретение будет полезно на предприятиях главка, отметив также, что обеспечение дефектоскопами остальной промышленности не входит в его (главка) обязательства. Несмотря на это его мнение, вызвавшее бурную реакцию изобретателей, аппарат и главк наркомата еще долго с ними возились, подыскивая место, где бы они могли заняться реализацией своих идей.
Сначала это был Ленинградский электротехнический институт, тоже входивший в систему НКСП, где профессор С. Я. Соколов (впоследствии член-корреспондент АН СССР) успешно разрабатывал для Ижорского завода метод ультраакустической дефектоскопии броневых плит. Несмотря на близость тематики и наличие специального вакуумного ехать в Ленинград изобретатели не выразили. Тогда четвертым главком было принято решение перевести их в хорошо оснащенную электромеханическую лабораторию завода? 251. Вот как описывал впоследствии эти события бывший начальник заводской лаборатории И. Я. Левин:
'В 1940 г. я был вызван гл. инженером завода 251 т. Чуйковым, который сообщил мне, что им получено распоряжение от 4-го Гл. управления НКСП — зачислить в штат завода двух инженеров т. т. Дымма и Гафановича и предоставить им все необходимые условия для разработки сделанного им изобретения <…>, что и было мною полностью выполнено. <…> Имея все необходимые материальные условия и полную свободу действий, т. Дымма и Гафанович проработали на заводе более года. Чем они занимались в это время установить было невозможно, но никаких заявок на конструкторские и экспериментальные работы, связанные с изобретениями от авторов не поступало. Более того, интересуясь изобретением, я часто разговаривал с авторами, спрашивал о причинах, тормозящих его реализацию, но конкретного ответа не получал, причем авторы всегда отмечали, что к заводу никаких претензий не имеют.
Вследствие такой бездеятельности, проявленной авторами в отношении собственного изобретения, у меня и у других работников завода сложилось впечатление, что они разочаровались в своем изобретении или признали его технически несостоятельным. Это казалось нам тем более верным, что авторы по собственной инициативе принялись за разрешение ряда проблемных задач, интересовавших в то время завод 251, окончательно забросив собственное изобретение. <…>'.
Потом началась война, научно — исследовательские работы на заводе были прекращены, многие, включая начальника лаборатории ушли в Красную Армию и история, казалось бы, полностью ушла в прошлое. Но вот кому-то понадобилась.
Вот, что написал в первой части этой статьи Шагинян:
'Сотнями тысяч двигаются по конвейеру металлические предметы. Они должны служить верную службу, и очень важно, чтобы в металле, из которого они отлиты, не было изъянов. Для проверки этого существует специальные приборы — дефектоскопы, основанные на просвечивании металла рентгеновским лучами: рентген показывает структуру, дефект обнаруживается, и недоброкачественный предмет своевременно бракуется.
Но прошла та пора, когда рентген был последним словом в этой области. Оказывается, он и медлен, и громоздок, и не экономичен. Почему? Да потому, что фотопленка для реакции на рентгеновский луч требует от суток до двух — свыше 86 тысяч секунд. При такой медлительности фотосъемки проверить каждый предмет на конвейере, конечно, нельзя, да и сама процедура съемки требует много рабочей силы. Но разве есть способ более быстрого фотоконтроля, нежели рентген?
Оказывается, есть.
Два человека изобрели этот более быстрый способ: советские инженеры Н. В. Дымма, сын потомственного литейщика, 28 лет работающий на ответственных участках промышленности и 14 лет занятый научно-исследовательской инженерной работой, и Д. С. Гафанович, ведущий 11 лет большую инженерную и научную работу как старший инженер и начальник лаборатории. До создания этого прибора инженеры сделали не одно изобретение. <…>Прибор очень портативен (размером в полулитровую банку!), он может контролировать при прохождении конвейера каждый предмет, автоматически выбрасывая с конвейера тот, в котором обнаружен брак. Прибор, несомненно, повысит качество контроля, он на 30 % процентов освобождает контрольных работников; он автоматизирует один из ответственейших участков производства. И трудно даже сразу охватить все открывающиеся возможности развития этого прибора. В условиях фронта, полевых медпунктов, этот маленький прибор мог оказать неоценимую услугу для хирургов при извлечении пуль и определения характера ранения, заменяя громоздкую рентгеноаппаратуру, вдобавок часто не имеющуюся под рукой.
Крупные ученые сразу оценили значение нового изобретения, могущего дать миллионы рублей экономии. <…>Все девять отзывов — положительных; все эксперты подтвердили целесообразность и необходимость изготовления прибора, указали на возможность его практического осуществления и широкого применения в различных областях рентгенодефектоскопии. К ученым присоединились организации: положительные промышленные заключения дали наркоматы вооружений, судостроительной промышленности и др.
Когда это было? Семь лет назад. В течение семи лет дело стоит без движения, вернее сказать, медленно движется по заколдованному кругу резолюций и отношений. Сама по себе история этого изобретения, которое до сих пор еще не реализовано и которое помогло бы нам во время войны, если бы осуществили его тогда же, когда оно было сделано, то есть в апреле 1939 года, — могла бы стать темой для отдельной статьи. Все есть в этой истории. Семь лет назад заместитель наркома судостроения тов. Редькин дал указание главному инженеру одного из управлений наркомата Шокину подготовить реализацию изобретения. Товарищ Шокин тогда подписал приказ о реализации изобретения, а другой рукой снял с рычага трубку и дал устное указание тому же институту не выполнять этого приказа (факт, подтвержденный документом). Тот же Шокин, когда его спросили из Госплана об изобретении тт. Дымма и Гафановича, ответил не менее классически: 'Возьмите билет в Политехнический музей, заплатите рубль и увидите множество таких приборов'. И это в то время, когда прибор Дымма и Гафановича уникален, и Министерчство судостроительной промышленности еще в апреле 1941 года, т. е. спустя год после заявления Шокина, вынуждено было выписывать из-за границы приборы несравненно худшего качества, нежели советский прибор советских изобретателей. Таков один из конкретных примеров тех многочисленных образчиков инертности некоторых заводов и главков, нежелания их приспособиться к новым предложениям, необычайной медлительности внедрения изобретения, о которых не так давно писали в 'Правде' С. И. Вавилов и С. В. Кафтанов'.
