Вадим не обратил внимания на ее просьбу и пошел по направлению к двери, указанной Эллой. Он открыл дверь плечом и оказался в гостиной. Это была большая комната с огромными французскими окнами, откуда можно было увидеть Темзу, поблескивающую в лунном свете. Однако первое, что бросалось в глаза, — был даже не этот потрясающий вид, а огромный рояль, стоящий у противоположной стены.
— Красиво.
— Очень. На другом берегу Темзы находится дворец Хэмптон-Корт, бывшая загородная резиденция королей. Мне здесь очень нравится, — призналась Элла. — И не хочется думать о том, что придется отсюда съезжать. Дяде Стивену удалось уговорить последнего жильца разрешить мне жить в пристройке, за что я ему ужасно благодарна. Не уверена только, что мне также повезет и в следующий раз. Придется, конечно, помучиться, ведь не так легко найти квартиру, куда поместится концертный рояль и где я смогу музицировать по нескольку часов подряд, не мешая соседям.
— Почему бы тебе тогда не продать рояль? Я плохо разбираюсь в музыкальных инструментах, но мне кажется, что инструмент фирмы «Стейнвей» стоит немалых денег.
— Я ни за что не продам его! — с возмущением воскликнула Элла. — Он принадлежал моей маме. И она его любила. Этот рояль и еще некоторые вещи — то немногое, что у меня осталось от нее после продажи дома Стаффордов, семейной усадьбы, которую моим предкам подарил сам Генрих VIII. Дом передавался по наследству в нашей семье от поколения к поколению.
Прозвучавшая в голосе Эллы горечь разожгла любопытство Вадима.
— И что случилось?
— Моя мама умерла, когда мне было тринадцать, — тихо начала свое объяснение она. — Через пять лет умер и отец, но к тому времени он успел прокутить наследство в барах и казино. Когда деньги закончились, он продал все вещи в доме, которые имели хоть какую-то ценность. К счастью, мама завещала скрипку и рояль мне, и ему не удалось продать и их. После смерти отца мне пришлось продать усадьбу, чтобы расплатиться по его долгам. Тогда дядя Стивен предложил мне переехать сюда.
Элла горько усмехнулась, подумав о том, что состояние Стаффордов отец потратил не только на выпивку и азартные игры, но и на своих многочисленных любовниц. Ее отец был известным ловеласом, и еще в детстве она дала себе слово, что не будет связываться с похожими на него мужчинами, которые рассматривают отношения с женщинами лишь, как один из видов развлечения.
«Тогда почему я позволила Вадиму целовать себя сегодня?» — тут же сурово спросила у себя Элла.
А что еще хуже — сама отвечала на его поцелуи, дав ему тем самым надежду, что она готова лечь с ним.
Мигрень не могла служить оправданием тому, что она позволила Вадиму взять себя на руки и отнести в дом. Какие-то физические силы ведь у нее имелись! Плотно прижатая к груди мужчины, Элла могла слышать, как у него бьется сердце. И что самое удивительное — у нее вдруг возникло ощущение, будто она в полной безопасности. Давно она не чувствовала себя такой защищенной.
«В безопасности? В объятиях Вадима?» — переспросила себя Элла.
Нельзя питать подобных иллюзий. Вадим во многом походил на ее отца. Его привлекательная внешность помогала ему разбивать сердца и завоевывать женщин, которых он потом с легкостью бросал. С самого первого момента их встречи здравый смысл подсказывал ей держаться от него подальше.
— Поставь меня, пожалуйста, на пол, — велела она и начала извиваться, однако Вадим вновь проигнорировал ее попытку высвободиться и подошел к двери, ведущей в спальню.
— Где твои таблетки? — спросил он, войдя внутрь.
— В шкафчике у кровати.
Вадим осторожно положил девушку на постель и включил лампу. Элла простонала, когда яркий свет ударил ей в глаза. Головная боль сделалась невыносимой.
Отыскав в ящике лекарство, Вадим приглушил свет и развернул абажур.
— Подожди немного, я принесу воды.
Элла услышала, как он вошел в ванную и, видимо, принялся там осматриваться. Через некоторое время Вадим вернулся со стаканом воды. Взяв у нее из дрожащих рук упаковку, он вытащил две таблетки и положил их ей на ладонь. Лекарство было сильным, и Элла с облегчением подумала о том, что через десять — пятнадцать минут она забудется сном и ее мучения прекратятся.
— Все в порядке. Ты можешь идти. Просто прикрой за собой дверь, — тихим голосом проговорила Элла, откидываясь на подушку.
— Я уйду, как только ты заснешь, — мягко ответил Вадим, и она, расслабившись, закрыла глаза.
Однако через секунду они распахнулись, когда Элла почувствовала прикосновение его рук к своей лодыжке.
— Что ты делаешь?
— Снимаю туфли. — По голосу Вадима было заметно, что он улыбается. — Ты же не собираешься спать в туфлях на шпильках?
Ей оставалось лишь смириться и молиться, чтобы он списал легкую дрожь, возникшую у нее от его прикосновения, на ее головную боль.
— Теперь платье.
— Нет! Ты не будешь раздевать меня!
Она испуганно замотала головой и слегка отползла в сторону, однако Вадим с легкостью перевернул Эллу на бок, чтобы расстегнуть «молнию» на спине.
— Только не говори, что можешь сама снять платье.
Не дождавшись ответа, Вадим продолжил. Ловкость, с которой он все проделал, не удивила Эллу — с его-то опытом сердцееда! Она поняла, что не в состоянии спорить, поэтому позволила ему стянуть с себя платье и с безразличием подумала о том, что нежданный гость увидит ее простое черное белье.
Когда он накрыл ее одеялом и поднялся, Элла все-таки нашла в себе силы, чтобы выразить ему свою благодарность.
— Спасибо, что привез меня домой.
Вадим слегка кивнул.
— И сколько обычно длятся твои мигрени? — спросил он, понимая, что только боль помешала Элле сопротивляться, когда он снимал с нее платье.
— Надеюсь, завтра утром мне уже будет полегче, — отозвалась она сонным голосом.
Видимо, лекарство подействовало, и у нее уже начали слипаться глаза.
— Отлично. А поблагодарить меня ты еще успеешь. За ужином на следующей неделе.
До нее не сразу дошел смысл сказанного, так что, когда Элла открыла глаза, Вадим уже был около двери.
— Я же тебе сказала, что на следующей неделе улетаю в Германию! — крикнула она ему вслед.
Он обернулся и наградил ее одной из своих самых соблазнительных улыбок.
— Ты возвращаешься в выходные. Я узнал у одного из членов оркестра. Так что скоро увидимся.
Элла не знала, воспринимать его слова как обещание или угрозу. Пока она пыталась судорожно найти новую отговорку, Вадим вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.
«Абсолютно невыносимый человек», — с раздражением подумала Элла, снова откидываясь на подушку.
Нет, ужинать с ним она не собиралась!
Мигрень окончательно прошла к поездке в Кельн. Элла уже много раз была там, поэтому вместо того, чтобы осматривать с Дженни местные достопримечательности, засела за репетиции. Из-за головной боли она некоторое время не практиковалась и хотела поработать над произведениями, включенными в программу выступления оркестра в Кельне. Концерт прошел с большим успехом и получил в газетах восторженные отзывы, и уже в субботу утром их самолет приземлился в лондонском аэропорту.
— Если бы кто-нибудь меня встречал с таким букетом, — с завистью сказала Дженни, когда они вышли в зал прилета.
Элла проследила за ее взглядом и увидела мужчину с огромным букетом роз. Он что-то спросил у одного из оркестрантов и направился прямо к ним.
