Мертвое «да»

Стало сердце осторожным,
Утомилось, глуше бьется,
Счастья нет. Ну, что ж… С подложным,
Очевидно, жить придется.

В мире злобном и печальном
Трудно только музыкальным,
Часто очень трудно детям,
Где-то плачет вот ребенок.

Остальные терпят. Стерпим.
Слух у нас не так уж тонок.

2. «Но порою слышит спящий…»

Но порою слышит спящий
Будто пенье… Эти звуки
Мир не наш. Не настоящий.
Что тянуть к ним праздно руки?

Завтра в них никто не верит,
Ничего не слышат уши.
Ведь не музыкою мерит
Жизнь глухие наши души…

Белград, 1939

«Не верю, чтобы не было следа…»

Не верю, чтобы не было следа
Коль не в душе, так хоть в бумажном хламе,
От нежности (как мы клялись тогда!),
От чуда, совершившегося с нами.

Есть жест, который каждому знаком —
Когда спешишь скорей закрыть альбом,
Или хотя бы пропустить страницу…
Быть может также, что в столе твоем
Есть письма, адресованные в Ниццу.

И прежде, чем ты бросишь их в огонь,
И пламя схватит бисерные строки,
Коснется все же их твоя ладонь
И взгляд очей любимый и далекий.

Париж, 1934

«На прошлое давно поставлен крест…»

На прошлое давно поставлен крест,
(Такой, что годы, вот, не разогнуться),
Но проезжая мимо этих мест,
Он дал себе зарок: не оглянуться.

Широкий берег, пальмы, казино,
И сразу там… За этим поворотом.
Закрыть глаза. Закрыл… Но всё равно,
Раскрывши их, ошибся он расчетом.

И непонятно, как не грянул гром,
Не наступило окончанье света?
Стекло машины обожгло как льдом:

Обыкновенный провансальский дом,
Гараж и сад. Большой плакат «в наём».
Одно мгновенье в общем длилось это.

Ницца, 1937

«Неужели навеки врозь?..»