Эти трое боялись, поэтому умерли еще быстрее…
— Так вот, сейчас я скажу тебе то, что в жизни не говорил ни одному мужчине и, дай Всеблагие, ни одному больше не скажу. — Фраза получилась на редкость глупой, но Фрэнк даже не улыбнулся. — Я боюсь тебя.
— Ты — боишься — меня, — медленно повторил Фрэнк выделяя паузой каждое слово. — А почему?
О Всеблагие! Выговорить вслух то, что давно вертелось у меня на языке, было куда как не просто. Словно признаешься прилюдно в чем-то постыдном, недостойном.
— Потому что я знаю, что в настоящем бою — потешный не в счет, рассказать бойцу, чего он стоит, может только скалящаяся с клинка смерть — так вот, в настоящем бою я не выстою против тебя дольше десяти ударов сердца. Ни я, ни кто-либо другой в нашем Пределе. Как не выстояли три века назад мои предки против Дарэг Клива. Ну, ты доволен?
Он, как оказалось, был совершенно недоволен. Впрочем, что с него взять? Чужак, да и характер премерзкий. Любой воин Предела Мудрости, заяви Трен Броэнах Мак-Нейл, что боится встать против него с оружием в руках, сначала год благодарил бы Всеблагих, а потом всю жизнь хвастал на пирах. А этот, видите ли, нос воротит…
Миновав Кнок Ан Ар, чьи мирные окрестности ничем, кроме изрядно просевшего кургана, не выдавали того, что три столетия назад здесь бушевал стальной шквал, мы повернули коней к востоку. До жилища Лаурика отсюда было три ночи пути по прямой, через сочные луга, разделенные лениво текущей величественной Сиур на две почти равные половины: владения Луатлава и Светлого Господина.
Не успели мы проехать и нескольких лиг, как Фрэнк резко остановил своего скакуна.
— Что случилось? — спросил я.
Вместо ответа он соскочил на землю и, припав ухом к земле, замер на мгновение.
— Скачут, — через несколько мгновений пояснил он, вставая. — С юга. Много лошадей и колесницы. Направляются прямо на нас. Если поторопимся, то, вполне вероятно, сумеем уйти.
Я покачал головой:
— Ни в коем случае. Не забывай, что при виде спины бегущего у любого невольно закрадываются подозрения в чистоте его намерений, а если бегущий этот еще и в меньшинстве, то и охотничий азарт просыпается.
— А если это враги? — поднял бровь мой телохранитель.
— Враги? А разве мы с кем-нибудь враждуем? К тому же с юга могут двигаться только люди Ронана Нехта. Давай подождем немного — может быть, узнаем какие-нибудь новости.
Фрэнк пожал плечами и спрыгнул на землю. Я последовал его примеру. Расседлав и стреножив своего коня, мой спутник уселся на землю, скрестив ноги. Обнаженный меч он положил на колени. Весь вид моего друга говорил о том, что лично ему, Фрэнку, глубоко плевать на то, что за люди сюда скачут и в каком количестве. Если эти люди позволят себе лишнее, то он, Фрэнк, за себя не ручается. Вот только клинок подточит немного, да ветошью отполирует.
Впрочем, до полировки дело не дошло. Не успел воин спрятать точильный камень, как на горизонте показался верховой. Потом еще один. И еще. Судя по всему, это был передовой разъезд. Заметив нас, всадники подстегнули коней и понеслись вперед, обтекая нашу стоянку полукругом. Они остановились на расстоянии нескольких локтей; при виде обнаженного меча в руках Фрэнка семь копий тут же нацелились ему в грудь.
— Кто вы такие и что делаете на этих землях? — грозно вопросил ближайший к нам всадник, совсем еще мальчишка, у которого только-только стали пробиваться усы. Мой телохранитель коротко взглянул на меня. «Ты тут главный, — говорил его взгляд, — так что или прикажи его прикончить, или разговаривай сам». Разумеется, я выбрал второе.
Не спеша, вразвалочку, я приблизился к юнцу почти вплотную и упер руки в боки:
— А почему, во имя Четырех, мы должны отчитываться перед вами? Это земли Ард-Ри, а не хозяина Эората.
Глаза всадника опасно прищурились:
— За мной скачут две сотни бойцов, незнакомец. Тебе лучше бы быть повежливее. Предел на пороге величайшей со времен Сильвеста Кеда войны, а вы двое слишком похожи на шпионов с севера. Я думаю, что наш командир был бы не прочь перекинуться с вами парой слов, так что…
— Так что пусть он едет сюда сам, — жестко перебиваю его я. — И если он будет повежливее, то, возможно, мы и впрямь перекинемся парой слов. Только пусть поторопится, а то мое время дорого.
Несколько мгновений всадник раздумывал, потом махнул рукой и коротко отдал приказ. Один из его воинов развернул коня и поскакал обратно, а остальные подъехали еще ближе, не опуская оружия. Я обратил внимание на то, что они ненамного старше своего предводителя и с трудом поборол желание посшибать мальчишек на землю и устроить им хорошую трепку.
Не успели мы и глазом моргнуть, как посланный вернулся в сопровождении вооруженного до зубов отряда и двух колесниц.
— Во имя Четырех! — проревел высокий воин в шлеме с роскошным султаном из конского волоса, правивший передней колесницей. Невоспитанный юнец ехал рядом с ним. — Где этот наглец, который смеет… — тут он заметил меня, и глаза его расширились. — Трен?
— Рад тебя видеть, Дайре, — широко улыбнулся я. — Объяснил бы ты своим молокососам, что негоже так вот наскакивать на мирных путников и греметь оружием. Мало ли что случиться может?..
Двоюродный брат Ронана и мой старый приятель Дайре Мак-Дегайд склонил голову:
— Благодарю тебя, Броэнах, что не снес с плеч его пустую голову. Мать бы не пережила.
— Мать?
— Это мой старший, Энгус. Энгус, ты чуть было не совершил самую большую ошибку в своей жизни. Перед тобой стоит Трен Мак-Нейл, сын Кернана Калада.
Юноша покраснел до корней волос и склонил голову:
— Прости меня, доблестный Трен, за необдуманные слова. Если я могу как-нибудь загладить свою вину…
— Не стоит, парень, — усмехнулся я. — Я представляю, каково это — ехать на первую в своей жизни войну. Кровь, поди, так и кипит? Особенно если ты пошел не в мать, а в отца.
Дайре горделиво провел ладонью по своим роскошным усам:
— Золотые слова, Броэнах. Не сомневайся, этот мальчик себя еще покажет. По обеим линиям у него в роду сплошь лихие рубаки!
Тем временем вокруг нас собиралось всё больше всадников и колесниц. Блестела на солнце отполированная медь щитов и шлемов, ветерок развевал яркие одежды, великолепные скакуны, лучше которых не сыскать во всём Пределе, храпели и взрывали копытами землю.
Некоторые воины, те, которые постарше, приветствовали меня как старого товарища, молодежь вытягивала шеи, чтобы получше разглядеть. «Броэнах, Броэнах!» — шелестело вокруг, и от этого плечи мои сами собой расправлялись. Тщеславный я человек, что уж скрывать.
Тем временем Дайре спешился, и мы крепко обнялись.
— Глазам своим не верю. Не иначе как Всеблагие, да не оставят Они нас, образумили тебя! Мой отряд последний, все прочие бойцы Эората уже в Ардкерре. Когда подойдут твои люди? Разведчики доносят, что армии севера уже выступили в поход и движутся…
— Не так быстро, Дайре, — усмехнулся я. — Мы можем поговорить лишь в присутствии Четырех и моего спутника?
Мак-Дегайд прищурился:
— Неужто такому прямому и открытому человеку, как Трен Броэнах, есть что скрывать? И почему это твой спутник более достоин доверия, чем мои молодцы? Кстати, кто он такой? Чтоб мне больше ни разу в жизни не оседлать коня, если он не чужак!
— У всех нас с возрастом появляется что скрывать, эоратский мерин. А что до моего спутника, то он не только чужак, как ты правильно заметил, но и друг Мудрого Лаурика. Старый друг.
Наградив меня шутливым тычком в ребра и окинув Фрэнка изучающим взглядом, Дайре хмыкнул в усы: «Друг, значит?», а потом рявкнул:
