который вел через границу к афганскому Хосту. Именно это обусловило возникновение здесь огромного военного флюса. По улицам в одиночку и группами бродили босые и обутые бородачи и безусые юнцы – бебрито, вооруженные самыми современными автоматами, с гранатами на поясах. Когда машина делала поворот, Каррингтон заметил через открытую калитку усадьбы стоявшую во дворе ржавую горную пушку. У мечети толпились солдаты в пакистанской форме.
Уоррент-офицер Игнасио Эрнандес, предупрежденный из Пешавара заранее, встретил Картрайта на контрольно-пропускном пункте базы. Картрайт с интересом взглянул на человека, на работу с которым он возлагал особые надежды. Невысокий, все еще подтянутый, но явно расположенный к полноте брюнет с красивым женственным лицом оперного тенора, казался встревоженным.
– Трудный день, мистер Эрнандес? – спросил Картрайт.
– Да, сэр. Дел здесь, скажу прямо, немало.
– Мне жаль вас, но мой приезд не принесет вам облегчения. Наоборот, я постараюсь поддать жару, чтобы вы здесь не забывали о том, что Америка вас тоже не забывает.
– Воспринимаю это как шутку, сэр, – улыбнулся Эрнандес.
– Напротив, это все очень серьезно. Где мы можем уединиться?
Они прошли в офис, где у Эрнандеса оказался свой небольшой, но довольно уютный кабинет с кондиционером.
– Тут можно говорить открыто? – спросил Картрайт, оглядевшись.
Эрнандес пожал плечами.
– Я уверен, что наши друзья прислушиваются ко всему, о чем мы говорим. Однако внимания не обращаю. Мне нечего скрывать от них, мистер Мидлтон. У нас общее дело.
– Прекрасно! – усмехнулся Картрайт. – Но поскольку будут затронуты факты, касающиеся ваших личных дел, мне кажется, не стоило бы их доверять чужим ушам.
– Тогда я включу радио, – согласился Эрнандес. – И дам звук погромче.
Они сели.
– Что вам с дороги? – спросил уоррент-офицер. – Кофе? Тоник? Сок?
– Лучше апельсиновый, – сказал Картрайт. – И холодный.
Тут же, не вставая, Эрнандес протянул руку к рефрижератору, достал банку и поставил ее перед гостем.
– Пожалуйста, сэр. И я вас слушаю.
– Не торопите, мистер Эрнандес, свое беспокойство, – ответил Картрайт. – Наш разговор нарушит ваше душевное равновесие надолго. Потому подышите спокойно в последние минуты и наберитесь мужества.
– Вы меня зря пугаете, сэр, – бросил Эрнандес с чувством достоинства. – Я здесь делаю дело, которое мне поручили. Делаю его в меру сил и знаний. Делаю его честно и ничего не боюсь!
– Браво! – сказал Картрайт. Он открыл банку, налил в стакан сок, с видом знатока посмотрел его на просвет, выпил два глотка. – У меня нет желания и нужды пугать вас…
Картрайт поставил стакан на стол, обхватил его и стал согревать в ладонях.
– Простите, может я не так…
– Да, именно не так. Дело весьма сложное, мистер Эрнандес. У Конгресса США есть сведения, что здесь происходят странные вещи с вооружением и боеприпасами, которые поставляются афганской оппозиции. И это потребовало детального разбирательства. Мои предварительные изыскания, увы, не опровергли предположения, а утвердили его. Мне кажется, что многое здесь делается нечестно, хотя вы собираетесь представить все несколько по-другому. Я три дня разбирался с дубликатами документов в Пешаваре и сделал вывод: наши поставки оружия не всегда стимулируют боевую деятельность моджахедов, направленную против русских.
– Не понимаю вас, сэр, – мрачно сказал Эрнандес.
– Если в Мирамшахе собрались самые непонимающие американцы, я поясню. Вот копия списка полевых командиров оппозиции. В нем отмечена боевая активность их групп за последнее время. Первые десять фамилий – наибольшее число боев и лучшие результаты по нанесению ущерба правительственным войскам Кабула и Советам. Другой список характеризует поставки оружия и боеприпасов. Почему эти документы не совпадают в первом десятке ни по одной из позиций? Это вызывает недоумение не только у меня. Удивление перемещением акцентов уже высказали представители «Альянса семи», который координирует боевые действия афганцев.
– Ваши выводы, сэр, для меня неожиданны, и дать вам ответ на ваши вопросы, не подумав, я с ходу не берусь. Нужен анализ.
Эрнандес явно забеспокоился. Лоб его вспотел, хотя в помещении было не жарко. Кондиционер справлялся со своим делом отменно, и Картрайт отдыхал после уличного зноя по-настоящему. Надо было усилить натиск, не дать ускользнуть военному чиновнику от захвата, в который он попал.
– Я не поверю, мистер Эрнандес, что такой человек, как вы, только проставляет цифры в графах «получено» и «выдано». Если же это на самом деле так, вас и дня нельзя использовать на должности, требующей анализа.
– Да, сэр, я анализирую данные…
– Тогда прокомментируйте такой факт. Все последние партии оружия от вас ушли в отряды оппозиции, действующие в провинциях Саманган, Кундуз и Бадахшан. Вот карта. Вы можете показать, где эти провинции находятся?
– Да, сэр. Это север Афганистана. Подбрюшье Советской России.
– Советского Союза, мистер Эрнандес, если быть точным. До подбрюшья России от этих мест очень далеко. Впрочем, сейчас меня интересует география другого толка. Скажите, где оппозиция ведет основные бои, которые могут изменить судьбу Афганистана?
Эрнандес сделал обиженный вид.
– Сэр, я давно окончил колледж и не собираюсь сдавать экзамены ни по географии, ни по военному делу.
Картрайт посмотрел на уоррент-офицера глазами задумчивыми и печальными.
– Вы ведете себя неразумно, Эрнандес. Горячая кровь, темперамент – это хорошо. Особенно, если у вас есть хорошо оплачиваемая работа. Боюсь, при таком отношении к сотрудничеству с лицом, проводящим расследование по поручению Конгресса, ваше положение может быстро измениться. Я приехал сюда не на туристическую прогулку. У меня нет возможностей путешествовать по миру за свой счет, который есть у Дон Хуана де Гарсиа.
На лице Эрнандеса не дрогнул ни один мускул, когда была названа знакомая ему фамилия. Выдержку уоррент-офицера Картрайт отметил особо: крепкий орешек. Но колючка на дорогу уже была брошена, и пусть он о ней помнит постоянно. В конце концов боязнь на нее наступить сделает свое дело. Нельзя одновременно помнить все опасности, которые тебя поджидают.
– Меня, мистер Эрнандес, прислал сюда Конгресс. Не для проведения экзаменов, а для расследования. Вы, конечно, имеете право отказаться отвечать на мои вопросы. Я это официально зафиксирую. И уже завтра, будьте уверены в точности этого срока, вы улетите в Штаты давать показания перед комиссией Конгресса.
– Сэр, – дрогнув от такой перспективы, сказал Эрнандес, – я не отказываюсь от сотрудничества. Просто ваш тон напоминает тон экзаменатора.
– В принципе, вы заметили верно. Я веду допрос. Это тоже экзамен, но не столько на знания, сколько на честность. Итак, повторяю вопрос: где, по вашим сведениям, идут решающие для конфликта бои?
– В первую очередь я бы обозначил провинции Нангархар и Пактия. Также Кандагар.
– Вас не удивило несовпадение адресов поставок оружия и мест активных боевых действий?
– Сэр, я…
– Не будем отвлекаться. Давайте только по делу. Вот одна фамилия. Мирза Джалад Хан. База Кохи Хесар. Сведений о боевой активности такого отряда в борьбе с русскими у меня нет. И вообще такого отряда никто не знает. Я интересовался у советника по оперативным вопросам. Он только пожал плечами.
Эрнандес поднялся. Прошел к сейфу, открыл его. Поискал нужное ему дело. Вынул. Закрыл ящик и вернулся к столу. Раскрыл досье. Полистал сжатые в плотную пачку бумаги. Нашел нужную протянул пачку
