Транспорт пришел в негодность. Угрожая болтером, Гримм согнал беженцев с крыши.
Леке открыл кузов и по одному вывел камелопардов. Животные тупо покачивали головами на изогнутых шеях, над костлявыми крупами возвышались горбы.
Камелопарды даже не вспотели, благодаря отсутствию жира они легко переносили высокую температуру. Но продлится это недолго.
Непрерывно усиливающееся солнечное излучение сократит их счастливое лето. Через несколько дней все они вымрут – хотя и гораздо позднее, чем их владельцы.
Животные были слишком испуганы или слишком глупы, чтобы убежать. Согнанные с крыши пассажиры завистливо посматривали на «корабли пустыни».
– У них в горбах есть вода, – прохрипел Гримм. – Целые цистерны. Только крана не хватает.
– Нет, сэр, нет! – залепетала толстая грязная старуха. – В горбах только жир, воды нет.
Коротышка жестом приказал ей подойти.
– Объясняешь.
– Сжигаем жир – получаем воду.
– Черт побери нет времени жарить горбы.
– И кровь, сэр. Кровь.
– Дурацкая идея. Кровь соленая.
– Не соленая, сэр, нет. Камелопарды много пьют, кровяные тельца впитывают воду и расширяются.
– Чушь!
– Я не вру. Животных специально отпаивают перед переходом.
Возможно, старуха говорила правду. Леке задумался, затем отломал крышу от кабины дилижанса, найденной в багажнике лопатой выкопал с песке яму и построил импровизированную раковину. Из двух камелопардов им удалось добыть литров тридцать крови. Ракел, Джак, Гримм и Леке по очереди жадно напились, держа почти обезумевших беженцев на прицеле. Леке заполнил канистру. Остатки жидкости перешли во власть пассажиров.
Камелопарды с явным безразличием наблюдали за судьбой сородичей. Леке вытащил из кузова четыре седла и уздечки. На улицах Шандабара он видел всадников, трясущихся верхом на горбатых скакунах. Он требовательно спросил у толстухи, перемазанной кровью:
– Седла приторачивают за горбом, женщина?
Притворяться, что они говорят на сабурлобском диалекте, уже не имело смысла.
– Да, иначе они поворачивают голову и кусают всадника.
– Намордники есть?
– Нет, сэр, камелопардам нужно дышать.
Она заколебалась, но затем продолжила:
– Ваш вес огромен, добрый сэр. Ваше животное не бежит, а плетется.
Утолив жажду, пассажиры дилижанса принялись снимать с животных шкуры, надеясь утолить голод и соорудить укрытие от палящих лучей.
– Как приказываешь им двигаться? – спросил Леке. – Какие говоришь слова?
– Берете меня с собой? – решила поторговаться толстуха. – Я сажусь вместе с карликом.
– Возможно, – уступил гигант.
– Я много знаю о камелопардах, добрый сэр.
– А о своем весе ты знаешь, жирная туша? – вмешался Гримм.
Женщина взглянула на принесенные Лексом веревки и поняла, что ни один камелопард беженцам не достанется.
– Вы забираете всех! – обвинила она.
– Помогаешь нам, и мы помогаем тебе, – отрезал десантник.
Ракел направила на женщину лазерный пистолет: – Говоришь слова! Если врешь, мы не трогаемся, а тебя ждет наказание.
Встревоженная толстуха ответила:
– Чтобы тронуться, кричите: «Хат-хат-шутур!», для рыси – «Тез-ро!» и чтобы перейти в галоп – «Ялд!». Для остановки – «Рокна!».
Солнце заметно уменьшилось в размере, а жара иссушала землю.
Леке подбодрил спутников:
– Послушайте, тепловой удар никому не грозит. Просто резкий температурный скачок сбивает всех с толку.
– Ха! Легко говорить, – проворчал Гримм. – Тебя специально учили переносить и мороз, и жару.
Джак снял рубашку и остался в одном бронежилете. Как ни легок был эластичный пластик, сейчас он
