— Где эта школа находится? Сколько раз бывал в Цеханове, а ее никогда не видел.
— Недалеко от станции. На улице Освобождения. Это не школа, а училище для взрослых. — В голосе старшего сержанта послышалась горделивая нотка. — Такая трудная теперь программа, что я и сам не знаю, как сдам эти экзамены. Вот сегодня, например, читаю, читаю, а понять ничего не могу. Послушай: «Равнобедренная трапеция имеет основания A и B. При этом A больше B…» Целый час уже бьюсь, а с места не могу сдвинуться.
Капрал протянул руку через барьер, взял книжку и углубился в условие задачи.
— Попробуем сначала нарисовать эту равнобедренную трапецию, — предложил он.
— Это я давно сделал, а что дальше?
— Дальше? Ну нам известно, что в четырехугольник можно вписать окружность только тогда, когда суммы противоположных сторон равны.
— Черт возьми! — схватился за голову сержант. — Совсем из головы вылетело. Ну а дальше? Что-то я не очень понимаю.
— А вы подумайте, начальник.
Капралу явно нравилась роль учителя.
— Нам ведь уже известно, что 2Р = А + В или Р = (A + B)/2.
— Ну да, — согласился сержант, — но ведь это нам ничего не дает.
— Наоборот. Если вы теперь проведете два перпендикуляра к основанию трапеции, то они разделят трапецию на три части. Верно?
Сержант взял в руки карандаш и провел еще две линии.
— Итак, мы имеем… — молодой капрал все больше распалялся, — мы имеем один прямоугольник и два прямоугольных треугольника. Они делят нижнее основание трапеции на три части, из которых средняя равна В. Поскольку две остальные части тоже взаимно равны, каждая из них равняется (A – B)/2.
— Ну да, — поддакнул начальник милиции. — Правильно.
— Теперь взгляните на этот треугольник. Его гипотенуза — P, один катет — (A – B)/2, а второй — H.
— Сходится, — подтвердил старший сержант.
— А если мы теперь применим теорему Пифагора, то получим вот что…
Лицо сержанта озарилось улыбкой.
— Понимаю, — сказал он, — в равнобедренную трапецию с основанием A и B можно вписать окружность, если боковая сторона трапеции есть средняя арифметическая, а высота H — средняя геометрическая обоих оснований.
— Прекрасно! — похвалил его капрал.
— Без твоей помощи я бы в жизни этого не решил.
— Наверняка решили бы, задача-то нетрудная.
— Хорошо тебе говорить, когда аттестат в кармане и ты все это давно прошел.
Старший сержант взглянул на часы.
— Скоро двенадцать, — сказал он. — Иди-ка ложись в моей комнате на диване. А я еще посижу часика три. Когда кончу, разбужу.
— Почему вы занимаетесь по ночам? Ведь днем голова лучше работает.
— Наверное, — согласился сержант, — но дома у меня жена и трое детей. К тому же всегда находятся какие-то неотложные дела. А ночью спокойно, ничто не отвлекает. Я уже привык за эти годы. До мая, до экзамена как-нибудь дотяну, только бы сдать. А ты молодец, голова у тебя здорово работает!
— Математика мне всегда легко давалась в школе.
— Если бы ты так же хорошо знал устав…
— Это куда труднее.
— А я бы предпочел сдавать устав, — заметил сержант. — Ну иди, поспи часика два.
Капрал ушел. Старший сержант повторил решенную задачу, чтобы получше вникнуть в нее, потом перешел к следующим.
Однако начальнику милицейского участка в Домброве Закостельной старшему сержанту Станиславу Хшановскому не суждено было посвятить эту ночь математике. Так же как капралу Миколаю Кацпереку не пришлось поспать с разрешения шефа во время ночного дежурства. Неожиданно распахнулись двери, и в дежурку вошел мужчина в светлом плаще. Вид у него был измученный, по лицу градом катился пот.
— Что случилось, староста?
Вошедший молчал, хватая воздух широко открытым ртом. Наконец с трудом проговорил:
— Нападение! Ограбили магазин. Продавщица мертва. Убита.
— Михаляк? Не может быть!
— Да, Михаляк, — староста говорил уже почти спокойным голосом. — Ее застрелили. И забрали всю выручку из магазина.
— Когда это случилось?
— Я узнал об этом час назад. Феликсяк возвращался из Цеханова и заметил, что в магазине еще горит свет, а двери открыты. Он заглянул туда и увидел, что Михаляк лежит на полу. Хотел оказать ей помощь, но она была уже мертва. Тогда он бросился ко мне. А я, как только все это увидел, сел на велосипед и помчался к вам. Чуть не задохнулся от спешки. В нее всадили две пули. В самое сердце. Умерла она мгновенно, я в этом разбираюсь. Повидал убитых на фронте.
Старший сержант сохранял хладнокровие. Вооруженное нападение, убийство — с этим он, начальник местного отделения, еще не сталкивался в своей практике. Однако хорошо знал, что надо делать. Он снял телефонную трубку и начал энергично крутить ручку аппарата. Телефон в таких маленьких населенных пунктах, как Домброва Закостельная, работает, пока открыта почта, но у милиции постоянная связь с уездным центром. Поэтому Хшановский распорядился:
— Соедините меня с уездным отделением милиции.
— …
— Дежурный? Докладывает милицейский пост в Домброве Закостельной. У телефона Хшановский. Мной только что получено донесение, что в деревне Малые Грабеницы совершено нападение на магазин волостного кооператива. Продавщица Антонина Михаляк убита. Сообщил о происшествии староста деревни Грабеницы Павел Майорек. Он здесь, в отделении. Он лично установил, что Михаляк мертва. Всякая ошибка исключается.
Выслушав ответ, сержант повторил приказ:
— Слушаюсь. Понятно. Немедленно выезжаю на место преступления. Обеспечу неприкосновенность следов на месте. Вуду ожидать прибытия следственной группы. Беру с собой еще одного человека: капрала Кацперека.
Видимо, капрал не успел еще уснуть. Телефонный разговор в столь неурочное время заинтересовал его, он вошел в комнату и услышал последние слова шефа.
— На мотоцикле поедем?
— Да. До Грабениц больше шести километров. Приготовьте машину. По дороге разбудим Лисовского, скажем, чтобы принял дежурство в отделении. Мы прибудем туда раньше следственной группы, пока они соберутся да проедут по нашим пескам, добрых полтора часа пройдет. Вас, староста, мы, к сожалению, не сможем с собой захватить, мотоцикл у нас без коляски.
— Я вернусь, как приехал, — на велосипеде. Теперь уже спешить незачем.
— Как это случилось?
— Я уже рассказал все, что знал. Феликсяк сообщил мне о нападении. Я увидел, что продавщица убита, и помчался к вам в милицию. Женщины пытались спасти Михаляк, но ей уже никто не поможет: ни ксендз, ни врач.
— Все следы затопчут, — испугался сержант.
— Да какие там следы? Просто пристрелили ее и деньги забрали.
Кацперек, не прислушиваясь больше к разговору, выбежал из помещения. Спустя полминуты на улице послышался рев мотора. Сержант застегнул Мундир, надел портупею и, не гася свет, вышел на улицу. Капрал с мотоциклом поджидал его у входа. Начальник участка устроился на заднем сиденье, и машина рванулась с места.
