Камерон впустил хирурга и освободил место у кровати.
Бывший солдат не терял время в пустых разговорах. Коротко кивнув, он засучил рукава и стал осматривать бесчувственного графа.
— Что ж, я видел и хуже, — сообщил он, открыл свой чемоданчик и принялся доставать инструменты. — Отошлите леди, — сказал он, — если, конечно, не хотите заплатить мне за лечение двух пациентов.
— Я еще ни разу в жизни не падала в обморок, — возмущенно заявила Алекса, мысленно признав, что все когда-нибудь случается впервые. Скальпель имел устрашающее сходство с инструментами испанской инквизиции.
— Он прав, — тихо сказал Камерон.
Кто бы сомневался? Остальные инструменты, извлеченные доктором из чемоданчика, были ничуть не более привлекательными.
— Вы можете подождать в холле. Терлоу подтвердит, что я обладаю достаточным опытом, чтобы ассистировать ему.
Хирург проворчал нечто неразборчивое, пальцем проверяя остроту скальпеля.
— Очень хорошо, — сообщила Алекса и неторопливо направилась к двери, сдерживая желание бежать без оглядки.
Все закончилось довольно быстро. Терлоу вышел из комнаты с довольной улыбкой. Он прошел мимо Алексы, не сказав ни слова, поглощенный засовыванием в карман жилета весьма объемистого кошелька и еще чего- то, напоминающего сплющенный свинцовый шарик.
Камерон был чуть более разговорчив.
— Все в порядке, — сообщил он. — Пулю извлекли. Волкодав некоторое время будет спать, поскольку Терлоу дал ему еще одну дозу опия. — Взяв Алексу под руку, он повел ее прочь от двери спальни. — Простите меня, но вы выглядите так, словно вам самой не помешает медицинская помощь. Давайте спустимся вниз. Там у меня есть великолепный херес.
Алекса чувствовала, что, даже если бы захотела протестовать, все равно ничего бы не вышло. Напор Камерона был мягким, но устоять не было никакой возможности. «Я словно попала в теплый шелковистый поток». И если верить слухам, она была не единственной женщиной, испытывающей подобные ощущения. Говорили, что…
Мысли Алексы были прерваны громким бульканьем. Камерон передал ей бокал вина, немного налил себе и сказал.
— Леди Алекса, нам с вами необходимо поговорить. Давайте устроим военный совет. — Он слабо улыбнулся и вздохнул: — Если вы не против, расскажите мне подробно, каким образом Волкодав заполучил дыру в боку.
Алекса приступила к рассказу, который занял больше времени, чем она рассчитывала. Хотя друг графа знал о ставке, она решила, что должна рассказать всю историю, начиная с ночи ее маскарада.
Следует отдать Камерону должное, — он слушал, никак не выдавая своих чувств. Когда Алекса замолчала, он подошел к столу и налил себе еще хереса. Присев на край стола, Камерон поднял свой бокал и принялся молча рассматривать янтарную жидкость. Пламя свечи, многократно преломлявшееся в гранях бокала, скрывало выражение его лица. В комнате повисла тишина.
Алекса начала опасаться, что оказалась слишком откровенной. Терпимость человека, даже не слишком строгого поборника морали, все же не безгранична, однако когда Камерон заговорил, в его голосе не было и намека на осуждение:
— Пожалуй, я начинаю понимать, почему ваш брат не был шокирован некоторыми подвигами, которые вы описывали в своих письмах. Удивлен, да, но не шокирован. Похоже, он привык к вашему необычному поведению.
— Если вы имеете в виду, что я не обычная пустая мисс из общества, то я считаю это комплиментом, — гордо заявила Алекса.
— Я и хотел сделать комплимент, — усмехнулся Камерон. Но потом его голос снова стал серьезным: — Однако шутки в сторону. Тот факт, что напавшие на Волкодава теперь в курсе вашей с ним… связи и знают ваше имя, не может не тревожить.
— Но они никак не смогут узнать о нашем деловом соглашении, это невозможно! — запротестовала Алекса. — И Генри, и лорд Хадцан поклялись хранить молчание.
— Не имеет значения, знают бандиты о долговой расписке или нет, — объяснил Камерон. — То, что вы и граф были вдвоем в такой час и в столь специфическом месте, говорит об определенной степени близости, и не важно, правда это или нет. — Он тщательно разгладил морщинку на перчатке. — Я полностью согласен с Коннором: для вас опасно оставаться в Лондоне. Я думаю, вам даже не следует возвращаться в городской дом вашей тети.
Алекса нахмурилась.
— Я придумаю правдоподобную историю — в высшей степени благопристойную. У меня получится, не сомневайтесь. Дамы определенного возраста имеют обыкновение доверять мне. — Он встал. — Утром ваша тетя расскажет всем, что вас срочно вызвали домой. Это вполне разумное и правдоподобное объяснение. Никому не придет в голову усомниться. Я отправлю вас в Йоркшир, как только раздобуду экипаж.
— Нет!
Камерон удивился.
— Но ваш брат…
— Он недавно отправился с женой к нашему отцу в Шотландию, — быстро проговорила Алекса. — И визит обещает быть долгим, поскольку Себ намерен утрясти с ним кое-какие дела. — Она вздернула подбородок: — Себ и Николя заслуживают возможности начать свою совместную жизнь с небольшого периода мира и покоя. Нет никакой необходимости переворачивать их жизнь с ног на голову. Я лучше найду способ справиться с этим самостоятельно.
— Вот как? — Пауза была едва заметной. — Понятно.
«Неужели мои мысли настолько очевидны?» — подумала Алекса. Судя по всему, его взгляд с легкостью проник сквозь все доводы, которыми она с большой тщательностью прятала свое самое сокровенное желание.
— А нет ли другой причины, по которой вам так не хочется возвращаться домой? — тихо спросил Камерон.
Алекса оставила в покое юбку, которую нервно теребила уже несколько минут. Похоже, она вполне может отказаться от своих неуклюжих попыток скрыть правду.
— Понимаете, я просто не могу бросить графа. В конце концов, мы партнеры, и я чувствую себя ответственной, по крайней мере, частично, за постигшие его неприятности. Если бы он не беспокоился о расписке… если бы он не счел своим долгом проводить меня до экипажа… — При воспоминании о разорванном сюртуке и окровавленной рубашке графа у нее к горлу подступил ком. — Он ведь тоже не может оставаться в городе.
— Это верно. — Камерон нахмурился. — Совершенно очевидно, что он не может залечь в своем логове. Да и мой дом недостаточно надежен, поскольку о нашей дружбе знают все. — Он тихо выругался. — Но до чего же время неудачное! Хадцан уехал домой — заболела его мать. А я…
Алекса проследила за его взглядом. Камерон посмотрел на стоявший у двери саквояж, на котором лежал аккуратно сложенный плащ и кожаные перчатки.
— Меня вы застали уже на пути из города. Дело срочное, но если я должен…
— Нет, — перебила Алекса. — Я не хочу вносить хаос и в вашу жизнь. — Не сводя глаз с саквояжа, она добавила: — Учитывая репутацию «псов», рискну предположить, что вас, наверное, где-нибудь ждет
