нищим и относя на нашу ответственность его скудость, хотя сам виноват в ней. Сколько и других нелепостей происходит от этих взяток? Ибо занимающие провинциальные должности, если они берут взятки, освобождают виновных в подобном же преступлении, а невиновных присуждают к наказанию, чтобы сделать угодное виновным. От этого идет повальное обращение из провинции в столицу, бегут сюда с плачем иереи, члены городских курий, военные, ктиторы, димоты и землемеры, жалуясь на взятки и притеснения властей, но этим зло не ограничивается, от этого происходят смуты в городах и движение димов… (§ 1).
Все это обсудив и посоветовавшись с данной нам Богом благочестивейщей супругой и сообщив свое мнение тебе[18], мы издаем настоящий закон, которым определяем: ни за проконсульство, ни викариатство, ни за должность комита востока, ни за другую какую власть консульскую ли или игемонскую, которые обыкновенно называются консуларны-ми и корректорскими, не допускается никакого права голоса и не позволяется давать за должность какое-либо приношение, но даром возлагать должность и вносить умеренную плату за знаки власти и письменные акты. К настоящему нашему закону присоединяется табель взносов, какие нужно платить за каждую должность как в наше божественное казначейство, так и в приказ твоего превосходительства за грамоты, или знаки, или акты (§ 2). Определяем, чтобы викарий Азии и архонт Фригии Пакатианы не носил более этого титула, а именовался просто комитом Фригии Пакатианы, и чтобы получал из казны в счет (анноны и капитации) хлебной и поголовной подати то же, что шло ему с той и другой должности, так что вместо двух должностей учреждается одна комитива». Подобное же узаконение делается относительно викария Понта и архонта первой Галатии, вместо двух учреждается комит первой Галатии. Точно так же соединение властей распространяется на провинцию Анато-лику (§ 5). Провинциальным административным чинам (архонты) подчиняется в провинции без исключения все население: простой народ во всех делах денежных и судебных, служащий класс, хотя бы он находился в подчинении у непосредственных начальников, подлежит ведомству правителя провинции по делам гражданским и судебным (§ 6). Административные чины обязываются под присягой не давать взяток и не обещать таковых, в противном случае платят вчетверо и лишаются имущества и должности (§ 7).
Излагая в следующей статье обязанности правителя по отношению к населению, законодатель переходит в роль учителя нравственности и проповедника и рисует идеальную картину семьи, в которой губернатору принадлежит роль отца, а подчиненным – послушных детей{5}. «По сложении с себя должности, чиновник обязывается в течение 50 дней не оставлять провинции, чтобы дать возможность населению предъявлять к нему иски и требовать с него, если бы он чем несправедливо от них попользовался. Местному епископу предоставлялось при этом производить словесное дознание» (§ 9).
Ставя каждому в обязанность тщательное наблюдение за тем, чтобы подати вносились в казну без недоимок, законодатель{6} говорит: «Вы должны знать, что-военные расходы и преследование неприятелей требуют большой внимательности и не могут быть производимы без денежных средств и не выносят ни малейшего промедления времени, притом же и я не из тех, который бы хладнокровно смотрел на сокращение пределов Ромэйской империи. Напротив, завоевав всю Ливию и поработив вандалов и с помощью Божией надеясь исполнить и многое другое больше этого, я требую, чтобы казенные подати поступали безнедоимочно, справедливо и в определенные сроки» (§ 10).
«Великому Богу и Спасу нашему Иисусу Христу все пусть воздадут благодарственные гимны за этот закон, который создает для них великие преимущества: жить спокойно в своих отечественных местах, с уверенностью в завтрашнем дне, пользоваться своими имуществами и иметь справедливых начальников Ибо и мы с той целью издали настоящее распоряжение, чтобы, почерпая силу в праведном законе, войти в тесное общение с Господом Богом и препоручить Ему наше царство, и чтобы нам не казаться невнимательным к людям, которых Господь подчинил нам на тот конец, дабы мы всемерно берегли их, подражая Его благости. Да будет же исполнен наш долг перед Богом, ибо мы не преминули исполнить по отношению к нашим подданным все доброе, что только приходило на ум. Ибо, желая уничтожить эти презренные и рабские хищения и предоставить нашим подданным возможность жить в благополучии под местными властями, мы озаботились тем, чтобы давать им должности безвозмездно, дабы и им не повадно было делать преступления и грабить народ, ради счастья которого мы подъяли всякий труд, не решаясь брать за образец наших предшественников, которые за деньги давали должности, отнимая у самих себя возможность требовать справедливости от несправедливых властей» (§ 11).
Мы привели почти целиком содержание новеллы. Можно бы задаться вопросом, почему законодатель так много говорит о нравственном значении своих мероприятий и почему к основной теме – запрещение давать должности за деньги – привлечено столь много не относящегося к делу? Если из свидетельств современников нам доподлинно известно, что продажа должностей продолжалась при Юстиниане со всей свободой и публичностью, то как грустно становится при чтении прекрасных мыслей и нравственных правил, бросаемых на ветер и ничем не связывающих самого законодателя? Но в новелле, кроме сентенций, есть реальные факты, которые вводят в действительную жизнь и с которыми следует считаться.
В смысле конкретных фактов в новеллах довольно последовательно проведена система административных преобразований, вместе с которыми введены новые начала в управление провинциями. Эта сторона деятельности Юстиниана тем более заслуживает внимания, что в ней можно видеть подготовительную стадию к позднейшим реформам, осуществленным императорами иконоборческого периода. Именно, отказавшись от старой системы дробления административных округов на незначительные по протяжению территории, на которых притом же гражданская и военная власть делилась между двумя начальниками, независимыми один от другого, Юстиниан расширил административные округа, сплотив их в сильные территориальные единицы посредством подчинения двух провинций власти одного генерал- губернатора с предоставлением ему военной, гражданской и судебной власти. Этим преобразованием, с одной стороны, усилен был авторитет провинциальных чинов посредством поднятия служебного ранга и получаемого губернатором от казны содержания, с другой – самые провинции вследствие этой меры получили более устойчивое положение и до известной степени стали деятельней в борьбе с внешними и внутренними бедствиями, разъедавшими империю. Подразумеваемые реформы касались по преимуществу восточных провинций: Писидии, Ликаонии, Исаврии, Еленопонта, Пафлагонии, Армении, Азии, Фригии, Галатии, Анатолики, Египта и некоторых европейских, как Фракия. Относящиеся сюда новеллы, сообщая некоторые специальные сведения о провинциях, позволяют вникнуть в цели и намерения законодателя, руководившегося, между прочим, соображениями о племенных группах населения, и, вместе с тем, дают живое представление о том типе власти, какой рисовался в уме Юстиниана.
Позволяем себе привести новеллу, касающуюся преобразования Писидии, с которой начинаются преобразовательные опыты императора{7}: «Никогда бы, думаю, и старые римляне не были в состоянии составить свою обширную империю при посредстве малых и незначительных административных органов, и чрез них всю, так сказать, вселенную захватить и привести в порядок, если бы они системой снаряжения в провинции высших сановников не приобрели авторитетного и почетного положения и не предоставили гражданской и военной власти таким людям, которые оказались способны пользоваться той и другою. Такие начальники носили имя преторов, им предоставлялась и административная, и законодательная власть{8}, почему и судебные учреждения стали называться преториями. Размышляя об этом, снова вводя в управление древние обычаи, воздавая почтение ромэйскому имени и усматривая, что в необширные провинции назначаются ныне две власти и никоторая из них не отвечает своему назначению, почему в тех провинциях, где есть гражданский и военный начальник, всегда происходят между тем и другим раздоры и распри из-за широты власти, мы пришли к решению соединить ту и другую власть, т.е. военную и гражданскую, в одну схему и дать получившему такое назначение снова наименование претора, так что он и предводительствует военными отрядами, расположенными в этой области, и пользуется вышеупомянутым званием, и издает законы, что было издавна привилегией преторов, и пользуется содержанием, присвоенным той и другой должности, и полицейским отрядом в 100 человек{9}. Так он поддержит свой авторитет и будет внушать страх разбойникам и обидчикам. Что он должен иметь чистые руки, об этом говорено в недавно изданном законе. Почему мы прилагаем этот закон прежде всего для Писидии, это потому, что у прежних хронографов мы нашли известие, что во всей стране господствовало писидское племя, и ныне, по нашему мнению, эта страна нуждается в большей и сильнейшей власти, поелику в ней находятся большие и многонаселенные деревни, которые часто между собой находятся в борьбе, и поставить твердую власть в этих разбойнических местах, где на одной вершине Лика находится убежище
