— Сэр, я хочу…
— Я верну вам книгу, когда прибудем в Бостон.
— Господи, но почему? Это ведь просто молитвенник. Я люблю читать его перед сном. Это меня успокаивает.
— Почему же вы раньше об этом не сказали?
— Потому что раньше я не могла подойти к вам. Вы уходили на другой конец судна, увидев меня.
— Знаете, почему я это делаю?
— Нет, не знаю.
— Потому что всякий раз, как я оказываюсь рядом с вами, мне хочется или накинуться на вас, или выбросить за борт.
Сердце девушки забилось быстрее.
— А сейчас что вам хочется?
— Я еще не решил. Трудный выбор.
— Я могла бы просто забрать свою книгу и вернуться к себе в каюту. И мы могли бы забыть об этом происшествии.
Глаза его снова сверкнули.
— Где Сьюард? Почему он вас не остановил?
— Он думает, я сплю.
— Наверное, нужно было приставить к вам человека, который караулил бы вас двадцать четыре часа в сутки.
— Вы несправедливы.
Остин нахмурился:
— Когда ведешь судно, не до справедливости, Эванджелина. Тут нужна строжайшая дисциплина. Ведь я должен переправить через океан всю команду и груз и не потерять никого из-за болезни. — Он посмотрел на книгу в своей руке и пробормотал: — Господи, как же я все это ненавижу…
Было невыносимо слышать его «мертвый» голос.
— Нет, вы любите море, капитан.
— Любил раньше. Но это время прошло.
— Но вы должны любить море. Должны вставать рано утром и смотреть, как солнце встает над водой, наблюдать за игрой рыб в волнах, думать об экзотических местах, куда вы плывете. И о том, будет ли там на лицах женщин татуировка и будут ли они завязывать узлом свои тела…
— О чем, черт возьми, вы говорите?
— Лорд Рудольф говорит, что женщины в Сиаме могут изгибаться… вот так. — Эванджелина сцепила пальцы и вывернула ладони так, что они оказались под прямым углом к запястьям.
— Я останавливаюсь в портах. Я не смотрю танцы придворных танцовщиц.
— А мне хотелось бы это увидеть. И порты мне тоже хотелось бы увидеть.
— Ну а я от них устал.
— Не может быть! Я никогда не устала бы от такого. Если бы видела все это вместе с вами.
Остин промолчал. Впервые за несколько дней он внимательно посмотрел на Эванджелину. Посмотрел так, будто видел ее насквозь, так что ей захотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте — только не под этим испытующим взглядом.
— Вы опасная женщина, Эванджелина. Вы говорите такие вещи, которые мне хотелось бы слышать, и заставляете меня верить каждому вашему слову.
— Я не лгу, капитан. Мисс Пейн всегда внушала нам, что честность — самое главное в жизни.
— Ах да, оракул, мисс Пейн… — Он помолчал. — Зачем вы пришли в мою каюту сегодня ночью?
— Вы же знаете. За своим молитвенником.
— Вы в первый раз искали его?
— Да.
— Притворюсь, будто поверил вам.
— Это правда. Я пыталась выпросить у вас книгу, но вы отказали мне. Без причины, считаю.
— И вы решили украсть ее? Думали, я не замечу?..
— Но зачем она вам? Почему вы держите ее у себя?
— Ну… потому, что я не могу позволить вам завладеть большой тяжелой книгой, которую можно превратить в прекрасное оружие.
— Оружие? Стихи из Библии не могут никого ранить.
— Могут, если ударить ими по голове.
— Я никогда не стала бы этого делать.
Подбородок у него дрогнул.
— Ваша невинность очаровательна, сирена. Она заставляет меня отдаться в вашу власть.
— Так вы отдадите мне книгу?
— Нет.
Капитан подошел к шкафам и вернул книгу на место. Затем достал ключ из кармашка жилета вставил в замок и провернул.
Эванджелина вздохнула:
— Как я теперь усну без моей книги?
Глаза его потемнели.
— Я позабочусь об этом.
Он двинулся к своей койке и откинул покрывало. Льняная простыня под ним была аккуратно расправлена. Остин откинул и простыню.
— Идите сюда. — Он поманил девушку к себе.
Сердце ее гулко забилось. Судорожно сглотнув, она приблизилась к койке.
Капитан запустил руку под матрас, вытащил небольшую книжку и протянул ей:
— Это мой молитвенник. Я одолжу его вам, чтобы он помогал вам засыпать, пока мы не придем в Бостон. Он довольно маленький, и я думаю, вы им никого не сможете оглушить.
Остин вложил ей в руку томик в коричневом переплете, согретый теплом его руки. Без сомнения, он привык читать его лежа в постели… В ночной рубашке с расстегнутым воротом, так что виднелась смуглая грудь, покрытая темными завитками.
— Я вызову Сьюарда. Пусть проводит вас в вашу каюту.
Эванджелина покачала головой:
— Нет, я и сама дойду.
— Но я не верю, что вы вернетесь в свою каюту.
— Вернусь. Куда же еще мне идти?
— Могу представить множество мест, где вы сможете попасть в беду. Но знайте: если через пять минут вы не окажетесь в своей каюте, я определенно брошу вас за борт.
Она закусила губу.
— Тогда я утону, и это будет убийство.
— Да.
Их взгляды встретились.
— Вы пытаетесь запугать меня. Но я вас не боюсь, капитан.
— Не боитесь?
— Да, не боюсь. Но я вернусь в свою каюту, раз уж вы этого так хотите. — Она помолчала. — Вы не поцелуете меня на ночь, прежде чем я уйду?
Воцарилась тишина. Его глаза, темные как ночь, пристально смотрели на нее.
— Нет, — ответил он наконец.
Его слова подействовали на нее словно холодная вода на тлеющий огонь. Она хотела уйти, но ноги ей не повиновались. Что ж, тогда она будет стоять здесь, показывая ему, что не напугана и не побеждена.
Девушка медленно протянула руку и провела пальцем по его расстегнутой рубашке. Затем обвела контуры его твердых мышц, словно изучая их. Темные завитки обвивались вокруг кончиков ее
