— Запри мисс Клеменс в ее каюте. Мисс Адамс помести в каюту мистера Эджвуда, а того отведи в тюрьму. Это сделает из него мужчину.
— Слушаюсь, сэр! — засмеялся Джеймсон.
— Обыщи их багаж, их каюты и их самих. Проверь, нет ли у них оружия или чего-нибудь подозрительного. Потом принеси все их вещи ко мне в каюту, и пусть Сьюард обыщет леди.
Джеймсон, казалось, смутился. Остин слышал шутки насчет молодого лейтенанта Сьюарда, но решил сделать вид, что ничего не знал. Пока у него с этим парнем никаких проблем не возникало.
Наконец Джеймсон кивнул:
— Слушаюсь, сэр.
— Идите с ним, мисс Клеменс, — сказал капитан.
Девушка встала в нерешительности. Ей все еще не удалось застегнуть корсаж, и полы его распахнулись.
Джеймсон покраснел и, откашлявшись, пробормотал:
— Пройдите сюда, мисс.
Она посмотрела на Остина:
— Вы вернете мои вещи после того, как обыщете их?
— Нет.
— Но…
— Я сказал «нет».
— Даже если…
— Мисс Клеменс, покиньте палубу! Я от вас устал! Вы будете оставаться в своей каюте, пока мы не придем в Бостон и я не решу, что мне с вами делать. До тех пор я не хочу вас ни видеть, ни слышать. Вам понятно?
Она молча смотрела на него. Лицо ее было в грязи, а очки — в пятнах смолы и каплях морской воды. Она совсем не походила на пышную красотку, подбивавшую на мятеж его первого лейтенанта. Но от этой кроткой на вид девушки исходила опасность, которая могла поразить его вернее, чем выстрел из пистолета. Остин чувствовал: с ней он еще не закончил; она вполне могла подвергнуть опасности его корабль, его миссию… и его здравый смысл.
Девушка раскрыла рот, как будто собиралась что-то сказать, но тут же закрыла его. Потом махнула ему рукой, повернулась и спустилась по лестнице следом за Джеймсоном.
Остин заставил себя не смотреть ей вслед. Кровь его все еще кипела от ее чувственности и неумелых поцелуев, от ее теплого дыхания и вида ее груди. Подавление мятежа не вычеркнуло из его памяти те ощущения, что переполняли его в каюте.
Он подавил стон и начал корректировать курс корабля. Ему доводилось переживать сильные штормы на море, но никогда еще не доводилось видеть такие яркие серые глаза, как у мисс Клеменс.
Поднявшись на палубу, Эванджелина с жадностью глотала морской воздух. Яркий лунный свет заливал корабль, и она выискивала самые темные места, пробираясь к борту.
Два дня она сидела взаперти в своей каюте. В крошечном пространстве к ней снова вернулась морская болезнь. Она с трудом могла есть бульон с сухарями, который ей дважды в день приносил лейтенант Сьюард. Сегодня днем она спросила вежливого молодого лейтенанта, нельзя ли ей подышать воздухом на палубе. Он пообещал поговорить с капитаном, но не вернулся, чтобы сообщить ей вердикт своего командира.
Эванджелина долго пыталась уснуть, потом оставила эти попытки и стала расхаживать по каюте. Поскольку она могла сделать не более трех шагов в каждом направлении, это только вызвало у нее головокружение. И тут она вдруг обнаружила, что дверь ее каюты не заперта как следует.
Защелка была опущена, но щеколда едва держалась на опоре. Эванджелина вытащила гвоздь из своей койки и принялась за дело.
Гвоздь скрежетал по дереву и железу, и она опасалась, как бы эти звуки не услышал проходящий мимо офицер. Он захлопнет дверь, запрет ее как следует и сообщит капитану. А капитан Блэкуэлл бросит ее в бриг. Ей представились темные клетки, полные соломы и крыс. Там будут и другие мятежники, которые станут злобно смеяться над ней.
Но никакой офицер не появился, чтобы проверить дверь в ее каюте.
Наконец защелка отскочила, и Эванджелина, отбросив гвоздь, открыла дверь.
Помещение рядом с ее каютой служило гостиной для пассажиров и офицеров. В центре стоял полированный стол, вокруг него — кресла, а вдоль стен — шкафы. В гостиную также выходили и каюты офицеров. Но сейчас в этом небольшом помещении было пусто.
Эванджелина на дрожащих от страха ногах прошла к лестнице и поднялась на палубу. И даже если Сьюард схватит ее и отправит назад в каюту — попытка того стоила.
Ночь была ясная, на темном небе сияли яркие звезды. Нос корабля разрезал океанские волны, и пена светилась жемчужным блеском. Чистый воздух заполнил ее легкие и заставил быстрее биться сердце.
Корабль взобрался на высокую волну, потом опустился. Соленые брызги укололи ее лицо и руки. Она ухватилась за перила и засмеялась.
Вдруг чья-то рука накрыла ее руки, пригвоздив их к перилам.
— Что вы тут делаете?
Эванджелина обернулась. Капитан Блэкуэлл возвышался над ней, и в лунном свете особенно четко вырисовывались резкие черты его лица. А темные, как ночь, глаза сверкали.
— Если вас выпустил Сьюард, то он у меня до конца рейса будет таскать воду.
— Я сама открыла задвижку.
Взгляд его немного смягчился.
— Мне придется приказать, чтобы вашу дверь забили гвоздями. Иначе вас не удержать в каюте.
— Мне просто нужен был свежий воздух. Мне сделалось плохо… Лейтенант Сьюард пообещал узнать, можно ли мне подняться наверх, но…
— Он так и сделал. Я сказал «нет». Вы же мне говорили, что морская болезнь у вас прошла.
Она покачала головой:
— Я поправилась, однако не смогла больше находиться в запертой каюте без свежего воздуха. И все время качает…
Ей стало дурно при одной мысли о качке.
— И вы решили самостоятельно выйти из каюты?
— Только ради глотка свежего воздуха. Я не сделала ничего дурного.
— Прошлый раз, когда вы бродили по моему судну, моя команда взбунтовалась. Поэтому я хочу, чтобы вы оставались взаперти.
— Всего пять минут, капитан, прошу вас… Позвольте мне подышать воздухом всего пять минут, и я вернусь в свою каюту. Обещаю.
Он прищурился:
— Я не верю в ваши обещания. Вы смотрите на меня своими сияющими глазами, и мне хочется поверить каждому вашему слову, но… — Он со вздохом покачал головой.
Она сглотнула и отвела взгляд. Его тяжелая рука оставалась на ее руках, и даже на свежем воздухе ей стало трудно дышать.
— Капитан, а что будет, когда мы придем в Бостон?
— Что будет с вами?
— С мятежниками. И моим братом. И с мисс Адамс.
— Будет суд над мятежниками и мисс Адамс. К ней, поскольку она женщина, проявят снисходительность. Но я хочу, чтобы ее арестовали и судили вместе с остальными. А ваш сводный брат — он просто идиот. Я посоветую, чтобы его с позором вернули в Англию.
— А что будет… со мной?
Капитан долго молчал, и в его молчании ей слышался лязг тюремной двери.
— Я еще… не решил. У меня еще не сложилось о вас окончательного мнения. То ли вы действительно невинная старая дева, то ли законченная лгунья и отличная актриса.
