Кончай дурака валять и займись делом!
Последних слов, впрочем, никто не понял — сошло за эльзасское наречие.
Если бы сенешаль предусмотрительно не погрозил бы толпе французов хорошим кулачищем, то вопль торжества услышали бы, наверное, и в самом Солнцедарё.
Карлик прямо с трона прыгнул ей на руки.
— Здравствуй, сестрица! — пропищал он. — Долго же я ждал! Теперь будет с кем в пикет перекинуться!
...Служанки под надзором придворных дам переодели Аннушку в роскошное и тяжёлое платье рытого бархата, ноги обули в отороченные беличьим мехом башмачки, волосы зачесали назад, чтобы лоб стал как можно выше, и увенчали высокой остроконечной шапкой с вуалью.
«Я теперь сама как королева, — думала Аннушка, глядя в зеркало. — Но вот как бы они меня не вздумали за этого карлика просватать! Ведь не с титулом жить, а с человеком!»
— Увы, милая Жанна, — сказал ей потом за праздничным столом старый сенешаль. — Наш бедный дофин действительно безумен, да что поделать — ведь он единственный, в ком течёт древняя королевская кровь. Но сколь блестяще выдержали вы последнее испытание! А ведь мы его нарочно усложнили по сравнению с тем, о котором говорилось в забытом предании! Но теперь в вашей тождественности никто не сомневается. Вы поведёте наше войско на Орлеан, и Франция перестанет наконец быть жалким кардинальством и снова станет великой державой! Кстати, как попало к вам в руки священное знамя?
— Неведомая сила заставила меня снять со стены именно его, — чистосердечно призналась девушка. — Голос был...
— А где вы его взяли?
«Вот же неймётся ему! — рассердилась Аннушка. — Что же сказать? Уж не правду ли?»
— А в замке у этого... Ну, борода у него ещё такая... Толстая, синяя...
— Я так и думал! — восторженно вскричал Этьен де Лабрюйер. — Ваше высочество! Друзья мои! Наша отважная девственница вырвала драгоценное полотнище из нечистых лап кровавого безумца Жиля де Лаваля! Никому, даже отважному Жану Бастарду это не удалось! Как же вы смогли с ним совладать? Вы, девственница?
«Нехорошо по-французски-то невинность звучит — „пюсель“! Всё равно что „сикуха“! Ну да ладно!»
— Хитростью, — потупилась девушка. — Не драться же было с полудурком.
— Не скромничайте. Вы отняли его в честной схватке! Вы поразили злодея!
«Кабы так, — вздохнула про себя Ерусланская девственница. — Боюсь, он много девок ещё изведёт... Может, вот и сейчас...»
ГЛАВА 50
Как же тяжело всё-таки быть девушкой! Ещё того тяжелей оставаться! А тут тебя бьют по башке железной рукой, хватают за волосы, влекут неведомо куда! Хуже, чем плохо!
«Да на кой я ему, кабану, сдался? — соображал атаман, медленно приходя в себя. — А здоров, сволочь! Как будто и вправду не человек, а чучело стальное! И куда это он меня привез? Конь у него добрый, да и на коня не больно похож... Кони храпят, когда долго скачут... И как долго? И почему друзья за меня не вступились? И Рахит этот английский ушами прохлопал — тоже мне, горец-разведчик...»
Одно утешало: пистоль кузнеца надёжно покоился там, где положено: промежду прекрасных персей. В случае чего можно застрелиться...
Тут Радищева грубо свалили на какую-то лежанку, и он инстинктивно сжал ноги: положил наперёд сражаться за драгоценную свою девственность до самого конца.
«А вдруг у него всё железное?» — с ужасом подумал атаман и решился наконец раскрыть глаза.
Ha затылке он ощущал добрую шишку — а ведь волосы ещё изрядно смягчили удар!
Над Лукой нависали гранитные своды, озаряемые багровым светом. Лука со стоном попытался привстать, но железная рука оставила его на месте.
— Ты выполнила недопустимое действие и будешь расчленена! — услышал он нечеловеческий голос и увидел над собой воина в воронёных латах. Забрало шлема было опущено, в нём тоже светились два багровых огонька за путаницей синих даже не волос, а каких-то жилок.
— Да я тебя, дяденька, знать не знаю! — жалобно сказал атаман. — Я сидела себе, веночки плела, песенки пела... Зачем ты меня ударил?
— А зачем ты сбежала? Зачем нарушила мой запрет и отперла тайную комнату, которую мне суждено хранить до скончания веков?
— Никуда я не сбегала... -=— начал было Лука и вдруг возликовал: Аннушка спаслась из этого мрачного логова! Она была здесь и сумела уйти! А и да она! — Ну, хватит, — решительно сказал он и всё- таки привстал, превозмогнув неодолимую силу. — Никакая я тебе не Аннушка. Я, если хочешь знать, вовсе мужчина, да непростой. Ты, дядя, меня ещё не знаешь. Вот уже скоро примчатся за мной мои эти... братья, вот! Вся лихая шайка! Они тебе башку-то ссекут! У меня один Рахит-бек чего стоит!
— Ты выполнила недопустимое действие, — тупо повторил чёрный злодей. — За это я буду тебя долго мучить...
— За что?
Железный задумался, зашевелил вслух мозгами.
— Ты скончаешься после нечеловеческих пыток, — сказал он — но не весьма уверенно. — Такова твоя участь. Шестеро твоих предшественниц уже уничтожены. К сожалению, в них я не нашёл необходимого, хотя разобрал их до основания.
— Понял! — радостно вскричал атаман. — Ты же не там искал! Они ведь живые, откуда в них взяться необходимому-то? Тебе, чай, не кровь с кишками, а добрая смазка нужна! Еле скрипишь ведь! Уж ты-то точно ненастоящий! Оставь меня, мерзкое чудовище, иначе познаешь всю тяжесть моего праведного народного гнева! Ты, поди, и землепашцев своих угнетаешь?
— Землепашцев? — задумался железный. — Я их никогда не угнетал. Я их расчленял. Они прятали то, что мне нужно. Они не отдали.
— Так ведь и я не отдам, — сказал Радищев и, вспомнив мудрое изречение, добавил: — Ни одна девушка не в состоянии дать больше, чем у неё есть.
Под шлемом что-то звякнуло.
— Анна, Анна! — воскликнул железный с явной человеческой горечью. — Я-то думал, что ты поведёшь меня на проклятых англичан! А ты вместо этого выполнила недопустимое действие и будешь расчленена!
— А пойдём! — Лука воспользовался моментом и сел на ложе. — Прямо сейчас и пойдём! Чего мне англичан-то жалеть? Да мы с тобой их в капусту покрошим! В самом деле — чего они на своём острове окопались и о себе возомнили?
«Заговорю его бабьим обычаем, — думал Радищев. — Мужики ведь все одинаковые — что мясные, что железные...»
— Я надеялся, что ты хозяйкой войдёшь в мой дом, — продолжал страдать железный расчлени- тель. — А ты вместо этого...
— ...выполнила недопустимое действие и буду расчленена! — закончил за него Лука. — Слыхала. Довольно. Подайте мне еды и питья, доблестный мой рыцарь! Я проголодалась.
Злодей пришёл в замешательство.
— Может быть, сперва расчленение? — предположил он.
— Это всегда успеется, — весело сказал атаман. — Дурное дело нехитрое. А вот ты лучше добра молодца накорми, напои, а потом уж и спать укладывай...
«Соблазню-ка я его, заморочу! Мужики ведь все одинаковые! Мало ли что у него шкворень железный! Не устоит!» — решил атаман и стал поспешно вспоминать, как это дело у них, девочек из весёлого домика, поставлено.
