— Дрянь ты эдакая! А что ты тогда здесь делаешь, а?!
Нога у Кавабэ перестала дергаться, и он снова превратился в восковую фигуру.
Я огляделся. Вдоль дороги, через ровные промежутки в десять метров, стояли в ряд темные машины. Но нам на помощь никто не вышел. Влюбленным парочкам, которые приезжают вечером на реку, нет дела до мальчишек. Да и в самом деле, кто привозит девушку в такое место на свидание? Только мерзкие, трусливые типы.
— Мы, это… — начал я с опаской.
— Что «это», придурок? — парень злобно на меня посмотрел и что есть силы тряхнул Ямашту за шиворот.
Из машины вылезла молодая женщина в измятой одежде.
— Да оставь ты их. Все уже.
Она поправила волосы, отбросив их назад. В темноте блеснули ее длинные, покрытые лаком ногти.
— Заткнись! — огрызнулся парень.
— Ну-ну, — женщина прислонилась к машине и замолчала.
— Мы сюда с дедушкой пришли, — продолжил я свои объяснения.
— И куда же этот ваш вонючий дед подевался, а? Что ты мне тут заливаешь?
Дело принимало совсем неприятный оборот. Мне страшно захотелось писать. И правда, куда подевался дед? Что он вообще себе думал, когда оставлял нас одних в таком месте?!
— Ух ты! — женщина, открыв рот, глядела в небо.
— Что за… — полосатый тоже посмотрел вверх.
Над руслом в темноте раздавались один за другим звонкие залпы. Салют!
Снаряды взлетали вверх: один, другой, третий… И хотя, конечно, дедушкин салют и не дотягивал по размаху до салюта, который устраивают во время городских праздников, но это было здорово! На темном небе одна за другой расцветали красные, синие, желтые хризантемы. И к тому же не было толпы, которая обычно собирается посмотреть салют на городском празднике.
— Красота! — сказала женщина восхищенно. Из других машин тоже начали вылезать люди.
— Это наш дед! — громко сказал Кавабэ. — Я и не знал, что он такой… такой пиротехник!
— Точно! Помните черные бусины? Это эти… «пиротехнические элементы»! Я по телику передачу видел про фейерверки.
— Это ваш дед салют устроил? — у полосатого от удивления округлились глаза.
— Ну да, — ответил Кавабэ, — а кто еще?
— Крутой он у вас! — сказал парень и, буркнув: «Ах да, я и забыл», отпустил наконец Ямашту.
Шестой залп. Медленно опадает, тает в небе прекрасный цветок и тут же расцветает вслед за ним другой. Едва только он исчезнет в темноте, как тут же на его месте распускается третий…
Я неотрывно следил за этим постоянным обновлением. Не хотел упустить ни секундочки из этого фейерверка.
— Он нас сюда привел, чтоб салют показать, — сказал Ямашта, глядя в небо. — Салют! Это так здорово! Какой он молодец!
— Мой папа был пиротехником, — сказал Кавабэ.
— Лето, — сказал полосатый, — самое настоящее лето.
— Ага, — его подруга кивнула.
Наконец фейерверк закончился, цветы в небе окончательно растаяли. Вокруг стало тихо. Мы еще немного постояли, задрав головы к небу.
Вдруг Кавабэ рванул вниз по насыпи:
— Кто первый?!
Тут и мы с Ямаштой увидели деда, который шел нетвердой стариковской походкой вдоль темного сухого русла, и припустили к нему со всех ног.
За нами увязался полосатый, приговаривая, что во что бы то ни стало должен угостить деда ужином, и в итоге мы все пошли в ресторанчик, который специализировался на окономи-яки[7]. Мы зашли внутрь. Вокруг — только взрослые, и все пьют пиво. Если папа узнает, где я оказался, мало мне не покажется.
— Пошли лучше домой, — сказал я.
— Ага, — поддержал меня Ямашта.
Но Кавабэ как ни в чем не бывало уселся за стол.
— Я тут был как-то раз с мамой, — заявил он.
Делать нечего. Мы сели рядом с ним. Стол, за которым мы сидели, отличался от обычного стола. В него была встроена специальная железная плита, на которой как раз и жарят окономи-яки.
— Заказывайте, что хотите и сколько хотите! — сказал парень в полосатой футболке-поло. Настроение у него было отличное.
— Тогда… мне, пожалуйста, окономи-яки с имбирем и кальмаром. И апельсиновый сок, — ни капельки не стесняясь, сказал Кавабэ.
Дед, парень и подруга парня взяли пива. Я первый раз видел, как дед разговаривает с незнакомыми взрослыми. Я думал, он не любит и не особо умеет это делать, но оказалось, что я ошибался. Дед явно получал удовольствие от беседы. Это было так странно. Он рассказал, что в молодости работал на заводе, на котором делали снаряды для салютов, после войны был техником в гараже, а потом работал садовником. Да вообще, он много кем успел поработать. И теперь сидел и рассказывал об этом.
Мы под мудрым руководством Кавабэ жарили окономи-яки для всех. Потом раскладывали по тарелочкам. Ели, слушали дедовы рассказы, потом снова жарили. Скучно не было.
— Да, нелегко вам пришлось на войне…
— А ты чем занимаешься? — спросил дед полосатого.
— Я директор зала игровых автоматов. На зарплате, конечно. Зал не мой, — парень отчего-то смущенно улыбнулся. — В последнее время у нас много странных посетителей. Бывает, придут с виду приличные люди — в костюмах, в галстуках, типа в банке работают или в какой-нибудь компании. А как рот откроют — одна ругань. Прям противно.
— Да, работа у вас не из приятных, — сказал Кавабэ, засунув в рот очередной кусок.
— Точно. Кстати, я недалеко от станции работаю. Заходите как-нибудь в гости.
— Вот вырастем, обязательно придем! — ответил Кавабэ и отхлебнул апельсинового сока. Потом блаженно вздохнул.
— А вы, пацаны, — парень вдруг, подавшись вперед всем телом, повернулся к нам, — вы кем хотите стать, когда вырастете?
— Я хочу рыбную лавку держать, — сказал Ямашта с набитым ртом: он как раз взялся за свою порцию окономи-яки со свининой. — Буду в рыбной лавке работать, как папа.
— Ты молодчина, пацан! — воскликнул полосатый.
— А я буду пиротехником! Я сегодня решил, — сказал Кавабэ.
Дед оглушительно расхохотался. Да, так громко, что полосатый от неожиданности чуть не выронил из рук кружку пива.
— А ты? — все посмотрели на меня.
А я?..
— Я еще не знаю.
— На самом деле это неважно. Главное, чтобы ты хорошо работал. Со всей душой, — сказал парень в футболке очень серьезно. А потом вдруг рассмеялся, почти так же громко, как дед: — Хотя, конечно, кто бы говорил…
И подруга его тоже засмеялась.
— Знаете, малявки, я ведь не знал, что вы такие классные! Вы уж меня простите, что я на вас набросился! — Парень успел выпить уже довольно много пива и смотрел на нас пьяным взглядом.
— Я подумал… ну, что вы за нами, за мной и вот за ней, — он ущипнул свою подругу, — подсматриваете. Ну, и рассердился немного.
— Ничего страшного. Мы все понимаем, — поспешно сказал Ямашта, покраснев как рак.
