вольницы, казачьи боевые отряды приравняла к обычным солдатам. Вот какая замечательная
освободительница! После Екатерины казаки навсегда перестали быть теми настоящими
казаками – вольными, свободными. Независимыми.
Но хрен с ними с историческими реалиями – кому они сейчас, по-настоящему,
интересны? Важнее то, что губернатор кубанский в какой то момент решил переименовать
Краснодар в дореволюционное его название Екатеринодар. Логика и общественность сказали
ему твердое НЕТ. Тогда Краснодар неожиданно стал чрезвычайно монархическим городом –
от старых названий улиц, дублирующих обычные, памятников разным Екатеринам, до
общественных мероприятий в стиле «Боже царя храни». Творческим лицом Кубани сделали
В.Захарченко - ярого, оголтелого и отчаянно мразматичного монархиста.
Символом «обновленной» Кубани стал памятник Великой Екатерины – прямо напротив
законодательного собрания края, в 50 метрах от краевой прокуратуры и еще ближе – если
напрямик, от суда. Другой суд, арбитражный, тоже располагался рядом, но чуть дальше,
метрах в ста.
Памятник был круглосуточно освещен и патрулировался – в 15 метрах от него находится
круглосуточный пункт полиции.
Для подготовленного читателя становится совершенно ясно, что для «правонарушителя»,
ценящего и уважающего вандализм во всех его оттенках и проявлениях, эта цель весьма
достойна! И опасна.
Все приготовления были закончены заблаговременно. В 4.00 воскресенья пьяные
компании постепенно удалились домой – спать. Оставшиеся становятся злыми, опасными, но
их было слишком мало в центре города, чтобы обращать на них внимание. Илья со Свеном,
глубоко опустив на головы капюшоны, шли от гаражей, что располагаются за
мед.институтом.
По улице Пушкина они пересекли улицу Седина, и перешли на левую сторону улицы - на
сторону школы. Это был «старый» центр, состоящий, в основном, из низких допотопных
домов, на ладан дышащих. Попадались и солидные здания. Но все равно чувствовалось –
центр стар и уже не первый десяток лет на пенсии.
На другой стороне улицы появилось здание прокуратуры. Когда Илья со Свеном его
миновали и дошли до ул.Красноармейской, им уже можно было идти прямо к памятнику –
до него было метров 100 по прямой. Но Илья со Свеном повернули направо и через метров
15 повернули налево – в небольшой просвет между домами.
Так они пришли в неприметный дворик. Через него окольными путями можно пройти
прямо к Пушкинской площади – но только не сейчас. Им повезло - никого не было из
выпивающей братии. Никто никого не тискал и не обнимал в темных углах. Это хорошо.
Сейчас Илье со Свеном нужен именно такой темный угол. Самый темный.
Когда заходишь прямо в этот дворик, проходишь совсем немного и поворачиваешь
налево – упираешься в проход в парк. От него до памятника метров 25. Выход к памятнику
находится в тени, пост полиции находится на противоположной стороне памятника -
«правонарушители» оказывались в «слепой» зоне.
Да, вход преграждает здоровая железная решетка – на самом деле, это не проблема. Да,
прямо на выходе снимает помещение какая-то юридическая контора и камеры наблюдения
кругом. Это фигня. Реакция на камеры не такая молниеносная, как показывают в фильмах, а
ночных охранников, чтобы реагировать быстро, в этой конторе нет. Проверено.
В небольшом темном закоулке «правонарушители» одели на себя маски – обычные
подшлемники от мотоциклетных шлемов, черные перчатки, вытащили футляры для яиц –
тоже выкрашенные в черный цвет и каждый спрятал в карман своей куртки по баллону с
краской. Баллоны на всякий случай протерли, чтобы «пальчиков» не было, чтобы
выбрасывать можно было с чистой совестью.
Футляры с яйцами аккуратно просовываются под решетку, в начале Свен, потом Илья по
