поступил со мной?
— Ты всегда была обо мне очень высокого мнения. Я не мог допустить, чтобы ты видела меня поверженным. Говорят, каждый может в особых условиях изменить себе. Это случилось и со мной: я просто струсил, испугался твоего отказа.
— И потому сам отказался от меня.
— И тысячу раз об этом пожалел. Я выгораживал Тони по разным причинам. Прежде всего потому, что ведать не ведал, как глубоко ты к нему привязалась. Мне не хотелось причинять тебе боль, разоблачая мерзкую игру, которую вел Тони, и доказывая тебе, что ты нужна ему только для того, чтобы…
— Можешь обо всем говорить откровенно. Я была нужна ему только для того, чтобы разозлить тебя.
— Хорошо, что ты сказала это за меня. И еще одна причина. За всю свою жизнь я никого никогда не выдавал. Но даже если бы я тебе все рассказал сразу, ты не поверила бы. Не так ли? Потом я твердо решил отнять тебя у Тони, но только в честной борьбе. Вот как все было, Зу.
Мэт, не мигая, выдержал взгляд Зу, хотя улыбался при этом весьма хитро.
— И пусть я кое в чем действительно сплутовал, например, в случае с Тони придумал небольшую историю, но сделал я это, чтобы смягчить боль, которую он тебе причинил. Чуть-чуть прибавить или кое- что утаить — это вполне честная игра.
— У тебя очень убедительная логика.
— Иногда это приносит пользу. Не знаю, что бы я стал делать, если бы Тони не помог мне, неожиданно сломав ногу. Но я обязательно что-нибудь придумал бы, чтобы помешать вашей свадьбе. На свете есть только один человек, за которого ты выйдешь замуж. Это я, Зу!
— Замуж за тебя?
— Ты же не станешь возражать?
— Нет! Мне просто хотелось убедиться, что я все правильно расслышала. Я люблю тебя, Мэт. Очень, очень люблю!
— А я люблю тебя, Зу. Люблю больше жизни. Хорошо, что ты хочешь нашей свадьбы, так все будет гораздо спокойнее. Но я намеревался повести тебя к алтарю, даже если бы мне пришлось тащить тебя туда за твои прекрасные волосы.
Мэт погрузил пальцы в локоны Зу, потом потер свой подбородок.
— Ого, мне необходимо побриться! Перед отъездом у меня на это не было времени. Пойдем-ка со мной наверх.
— Если я сейчас пойду к тебе в комнату, боюсь, мне до утра оттуда уже не выйти.
Мэт погладил узкую бретельку на плече любимой.
— Прекрасная идея!
Девушка радостно вздохнула. Они так долго этого ждали!
— Нет, Мэт, не сейчас. Скоро вернутся Хэндзл и Тони. Мама обязательно захочет тебя повидать. Я не собираюсь так начинать отношения с будущей свекровью. Вот уж Хэндзл удивится! — воскликнула Зу.
Она вся лучилась счастьем и радостью.
— Скорее она обрадуется, а не удивится, — уточнил Мэт. И Зу поняла, что он прав. — Если ты со мной не пойдешь, то и я тебя одну не оставлю. Вдруг тебя унесет какой-нибудь дух?
Схватив Зу в объятия, Мэт шершавым подбородком потерся о ее лоб.
— Тебе придется принимать меня и гладким, и колючим.
— Только этого мне всегда и хотелось, Мэт! Делить с тобой поровну хорошее и плохое. Тебе надо было сделать так, чтобы мне хоть одним словом дали понять, что ты в беде, и я тут же оказалась бы рядом с тобой.
Зу подняла руку и очень нежно провела пальцами по тонкому следу шрама, пересекавшего правое веко Мэта.
— О, любимый мой! Я была бы рядом с тобой в любой беде. Я никогда бы тебя не оставила, что бы с тобой ни случилось.
Мэт нехотя признался:
— Это было моей самой большой ошибкой. Давай вычеркнем это из нашей жизни, дорогая. Лучше подумаем о….
— О будущем?
— О самом важном для меня подарке, о котором я думал всегда.
Мэт ласково привлек девушку к себе.
— Об этом я видел сны, иногда же в ночных кошмарах кто-то пытался убедить меня, что этого момента не будет никогда.
Губы Мэта сначала нежно коснулись ресниц Зу, а потом соединились с ее губами.
Мэт предоставил Зу право выбрать для их свадебного путешествия любое место в мире. Но он стал смеяться, когда она предложила провести начало медового месяца в том самом «Логисе», где они недавно укрывались от ливня.
Берта и Жан-Клод пришли в восторг от высокой чести, оказанной их скромному заведению. Они устроили молодоженам роскошный прием. Для свадебного ужина накрыли тот же самый стол, за которым они ужинали в памятный дождливый вечер. Зу и Мэт сидели рядом и были так счастливы, что даже не заметили, какую изысканную трапезу приготовил специально для них Жан-Клод. Им все еще казалось, что это сон, а не реальность.
— Ну как можно быть таким счастливым? — снова и снова спрашивал Мэт.
— Не знаю! Я задаю себе тот же вопрос.
Когда молодые уходили из столовой, мадам Пуссен, улыбаясь, не сводила с них глаз. Ее взгляд был добродушно-снисходительным и, возможно, немножко ностальгическим.
Зу всегда считала себя очень застенчивой. Но когда Мэт стал ее раздевать, ей это показалось абсолютно естественным. Он делал это медленно, не спеша, а когда снимал одежду с себя, Зу помогала ему. Каждое движение сопровождалось лаской. Когда нежное тело любимой было полностью обнажено, Мэт отнес ее на постель. Едва касаясь языком мягкой кожи, он покрывал поцелуями ее лицо — трепетные веки, щеки, чувственные губы. Руки Мэта были любящими, нежными, но в них заключалась и какая-то магическая сила, от которой у Зу перехватывало дыхание. Каждой клеточкой своего тела она чувствовала, что он ее беспредельно любит. Пальцы Мэта передавали его любовь так же выразительно, как и те слова, которые он шептал. А когда все радости прелюдии любви были испытаны сполна, а предвкушение того, что еще должно между ними произойти, достигло последнего предела, Мэт привлек к себе возлюбленную еще ближе…
От близости его тела, от его ласк и тепла Зу испытывала бесконечно сладостное ощущение экстаза. Прикосновения Мэта были нежными и обжигающими, Зу сначала словно вознеслась куда-то, а потом вся подалась вперед. Будто удар молнии разорвал ее на части, а затем буря страсти бросила в неведомые ранее чувственные удовольствия. Ритм ее сердца все убыстрялся, дыхание стало прерывистым. Она не могла произнести ни слова, даже имени Мэта. Все испытанное Зу прежде, все изведанные ранее восторги не могли сравниться с тем, что происходило сейчас. Новые для нее ощущения, порожденные радостью утоления жажды близости с Мэтом, неправдоподобный взлет на самую вершину страсти поглотили девушку. Потом, на волне удовлетворения, пришел покой, какого она тоже никогда не знала. Прошло много времени, но их тела так и остались тесно переплетенными, а девичьи руки нашли надежное прибежище в сильных ладонях Мэта. Бог сна не пришел к ним сегодня, понимая, что теперь они отдались целиком власти бога любви.
Зу соскочила с кровати и подошла к окну. Положив локти на подоконник и все еще ощущая себя погруженной в сказочное блаженство, она взглянула на огромную луну — символ постоянства. Все волнения улеглись, страхи рассеялись. Она не сомневалась теперь в любви Мэта. Эта ночь дала ей ощущение блаженства и покоя. Зу не могла удержаться от слез. Они заискрились на ресницах, словно сверкающие алмазы. Из-за них луна вдруг стала похожа на блестящий шар и приняла какой-то новый облик. По-новому стали складываться и мысли Зу.
Все, что пришлось пережить за прошедшие пять лет, она раньше оценивала эгоистически, учитывая только свои чувства. Истинную суть любви понимала тогда не совсем ясно. А любовь так многогранна. Зу
