осталась до сих пор. И тогда же я понял, что не смогу уехать из этих мест. Потому что не найду себе применения ни в каком другом деле. Только это — мое… призвание. — Бретт усмехнулся собственной высокопарности. — Теперь я был сам себе хозяин. Как я уже говорил вам, я отлавливал и продавал в зоопарки, дельфинарии, парки все, что мог найти на дне океана. А затем мне предложили работу в «Пасифик Уорлд». Им нужен был человек, чтобы кормить дельфинов, устанавливать в бассейнах всякие устройства, демонстрировать посетителям подводные богатства океана — словом, мастер на все руки. Поначалу меня все это очень увлекло. Ну а потом… Что случилось потом, вы уже знаете. И знаете, вероятно, больше, чем кто-либо другой.
Джун не могла не улыбнуться.
— Настойчивость иногда вознаграждается.
— Для меня достаточно красоты и любопытства.
Они помолчали.
— Ну и когда вы возвращаетесь обратно, миз Джун?
— Через пару дней. — Теперь она внимательно наблюдала за Бреттом. — Все еще стараетесь избавиться от меня?
— Неважно, чего я хочу. Если вы помните, я хотел, чтобы вы оставили меня наедине с Найси, а теперь вы будете спать через стенку от меня.
Джун зарделась. Она взглянула на Бретта, но на его лице было спокойное, ни о чем не говорящее выражение.
— Я так и не получила ответа на свой вопрос: вы все еще хотите, чтобы я не путалась у вас под ногами?
— Через несколько дней вы вернетесь к своей жизни, к своему «мерседесу», к своим друзьям и к своим делам. Я наконец выпущу на свободу Найси, загляну ненадолго домой и затем отправлюсь в другой парк, к другим дельфинам.
Он не ответил прямо на вопрос, но, может быть, именно таким образом он давал ей понять, что не возражает против ее присутствия? А в остальном он прав: скоро она уедет и они никогда больше не встретятся.
При этой мысли у Джун пересохло в горле, и она сделала глоток из бутылки.
— Сейчас мне трудно поверить, что я могла бы остаться дома и никогда не узнала бы, что существует такое место, как это. — И такой человек, как Бретт, мысленно закончила она.
— Это только одно из немногих прекрасных мест на земле. Бьюсь об заклад, вы слишком заняты и редко позволяете себе брать отпуск больше, чем на неделю.
Джун улыбнулась.
— Так оно и есть.
— Как мне представляется, в этом-то и состоит ваша проблема. Вы много работаете, чтобы позволить себе приобретать всякие красивые вещи. Получив желаемое, вы хотите иметь еще больше, поэтому работаете еще активнее, и очень скоро у вас не останется времени, чтобы насладиться тем, за что вы платите такую высокую цену.
— Может быть, не все хотят быть мучениками, — отшутилась Джун.
Бретт рассмеялся.
— Вы имеете в виду меня?
Джун смутилась.
— Ну, не вас лично…
— Вам трудно понять, что кто-то может не стремиться к успеху, а просто жить, сообразуясь с желанием своего сердца, с потребностями собственной натуры?
Джун на мгновение прикусила губу.
— Хм, пожалуй.
— Это потому, что вы и я — из разных миров. — Бретт встал. — Пойдемте, миз Джун. Я покажу вам вашу подвесную койку.
Она выбралась из шезлонга и послушно направилась вслед за ним.
— Вы… вы сказали — подвесную койку?
6
Джун проснулась очень рано, с первыми лучами солнца, и с удивлением отметила, что улыбается. Радость жизни переполняла ее. Кажется, вот сейчас, только вскочить на ноги, и перед тобой откроются все чудеса мира.
Когда это было, чтобы, открыв утром глаза, она улыбалась? Не припомнить такого. Тысячи птичьих голосов пели и щебетали на все лады, лодочный сарай заливали яркие солнечные лучи. Большая раскачивающаяся подвесная койка была чудо как удобна.
Длинный ряд ящиков по одной стене сарая заканчивался у двери, за которой, Джун надеялась, обнаружится ванная комната. Под маленьким окошком стояли два высоких холщовых мешка. Рядом с одним из них — гитара. Неужели Бретта?
Джун выбралась из своего ночного прибежища и вышла на палубу. На шезлонге, где провел ночь Бретт, валялись подушка и смятая простыня. Джун заметила, что он стоит на пляже возле некоего подобия огромного садка, обнесенного сетью, в котором плещется что-то большое и серебристое. Этакий островитянин со спутанными отсвечивающими золотом кудрями и золотистым торсом, блестящим от влаги.
Застрявший в горле вздох Джун восприняла как знак того, что необходимо поскорее отвлечься от этого зрелища.
Через несколько минут она вышла на пляж и, подойдя к Бретту сзади, сказала:
— Привет.
Он обернулся и с улыбкой поздоровался:
— Доброе утро, соня.
Джун сделала быстрый вдох и выдох, чтобы прогнать тугой ком, появившийся у нее в груди при виде этой улыбки.
— Когда просыпаешься и видишь все это, — она сделала широкий жест, — кажется, что можно прожить так всю жизнь.
Спустись на землю, девочка. О чем это ты говоришь? — тут же одернула себя Джун.
Бретт проследил за ее взглядом, скользящим по океану.
— По крайней мере, до тех пор, пока вы знаете, что дома у вас есть работа и квартира, — с легкой улыбкой заметил он.
— Возможно, вы и правы.
Джун не стала спорить, хотя сейчас ей трудно было поверить, что где-то далеко у нее есть дом. И уж совсем невозможно было представить, что подобное ощущение могло появиться у нее всего после нескольких дней пребывания в этих, в общем-то оторванных от современной цивилизации, местах.
— Не стоит лукавить, — сказал Бретт, — вы знаете, что это так.
Джун взглянула на него, и он добавил:
— Я не говорю, что это плохо.
— Угу, Большое Всеобщее Заблуждение. Ложь. Жадность. Успех.
— О, а вы, оказывается, не так уж безнадежны, миз Джун.
С океана принесло легкий ветерок. Джун поёжилась.
— Можно принять это как комплимент? — с легкой насмешкой осведомилась она. — Или я ошибаюсь?
— Большего вы от меня не дождетесь. Лесть требует практики, а у меня она, как вы понимаете, не очень велика.
— Тогда, будем считать, что я достигла многого.
