Сфокусировавшись, Макс смогла лучше рассмотреть ребендка на противоположной стороне улицы — девочку, чьи длинные темные волосы выбивались из-под красной кепки. Она была старше Макс, по крайней мере на год или на два, с полными губами, коротким носом и широко посаженными глазами под тонкими размашистыми бровями.
Загипнотизарованная, как будто попала в мечту, Макс наблюдала, как девочка катит свой снежный шар обратно. Круглая белая теперь почти доходила ребенку до талии, а Макс по-прежнему не могла понять, что она делает.
Вернувшись на угол и спрятавшись за машиной, Макс еще раз взглянула на девочку, а затем серо- синей тенью скользнула через улицу. Теперь, находясь на той же стороне, что и девочка, Макс незамеченной обошла угол дома и пересекла дворы, приближаясь к третьему дому, во дворе которого играла девочка. Подобного поведения Макс до сих пор не видела, — что это была за стратегия? — ей нужно было взглянуть поближе.
Когда Макс обошла третий дом и заняла наблюдательную позицию позади вечнозеленого растения, девочка все еще работала в снегу. Ночная рубашка Макс и ее голубые ноги вдруг стали несущественными по сравнению с дико разноцветной одеждой другой девочки: красная кепка, зеленые рукавицы, розовая куртка, голубые джинсы и желтые канареечные ботинки.
Макс увлеченно наблюдала, как девочка в красной кепке решила, что шар уже достаточно большой, откатила его на середину двора и опустилась на тротуар, чтобы начать новый. Девочка спресовывала снег в шар, пока его можно было держать, затем она стала его катать, как уже делала раньше.
Когда девочка закончила, второй шар был ненамного меньше предыдущего и почти доходил ей до талии. Девочка попробовала поднять шар и установить его поверх первого, но не смогла оторвать его от земли.
Зная, что она должна отступить и избегать любого контакта, что ей надо найти убежище, еду и более теплое облачение, если она хочет двигаться дальше, Макс не могла пошевелиться, скованная чем-то отличным от холода. Что-то в этой девочке держало ее, и Макс продолжала наблюдать…
Не важно как сильно старалась девочка, казалось, она не сможет поставить один шар на другой. Не осознавая, что она делает, Макс вышла из укрытия и направилась на помощь другому ребенку.
Одним из немногих человеческих инстинктов все еще сильных в ней, несмотря на все усилия Мантикоры, была потребность помогать своим «братьям и сестрам»… И эта девочка, почти одного с ней возраста, затронула эти нити родственной связи с членами отряда X5.
Когда Макс появилась, девочка выпрямилась, и ее рот открылся в очевидном изумлении. Макс, не сказав ни слова, просто подошла с другой стороны шара и схватилась за него снизу. Снег казался ее руками холодным, но это ощещение было бодрящим, совсем не неприятным, и кожа на ее руках, куда не доставали короткие рукава ее ночной рубашки, начала покрываться гусиной кожей.
Девочка в красной кепке мгновенно поняла план и двинулась на помощь. Вместе две маленькие девочки — ведь несмотря на все тренировки и генетические вмешательства, Макс была маленькой девочкой — подняли снежую глыбу на вершину первой.
— Подержи это минутку, — попросила девочка в красной кепке, в отличии от Макс ее мучила одышка, — сможешь?
Макс покорно кивнула, держа руки на шаре, чтобы он не скатился вниз.
Восстанавливая дыхание, девочка в кепке сказала:
— Я… я собираюсь… закрепить это снегом… чтобы не упало. Знаешь?
Макс снова кивнула, по-прежнему не понимая, что происходит.
Девочка в сомнении глянула на Макс:
— Правда?
— Что ты здесь делаешь? Какие цели преследуешь?
— Цели?.. Мы строим снеговика, глупенькая.
— О. Что-то типа… ловушки?
Девочка нахмурилась:
— Разве Фрости напоминает тебе утку? (игра слов decoy-duck) — Нет!.. Это памятник?
Другая маленькая девочка никогда не думала о чем-то подобном.
— Ну… да. Типа того.
— Но статуи выплавляют. Они долговечные.
— Естественно он однажды расплавится. Но ведь пока что холодно.
— Но если статуя расплавится, в чем же смысл?
— Это весело!
Это слово Макс слышала это слово раньше, но оно использовалось в другом контексте, такова была особенность тренировок в Мантикоре.
— Неужели тебе не весело помогать? — спросила девочка, замедляя дыхание. — Как, кстати, тебя зовут?
— Макс.
— Макс? А разве это не имя для мальчика?
— Нет. Я девочка.
— Еще бы! Я вижу… Я Люси. Люси Баретт.
Девочка продолжала спресовывать и разглаживать снег, пока они разговаривали. Макс быстро училась, повторяя ее движения.
— Твое имя Люси. Привет, Люси.
— Привет, Макс. Тебе не холодно?
Макс пожала плечами:
— Немного.
Девочка в кепке объяснила, что Фрости теперь нужна голова, Макс принялась за дело, и они вылепили шар поменьше.
— Ты больна, Макс?
— Больна?
— Ты выглядишь так, как будто сбежала из больницы или вроде того.
— О. Нет. Я в порядке.
— Хорошо, — сказала Люси, внося финальные штрихи в третий шар. — Ты живешь здесь рядом?
Макс помогла поднять «голову» на верх снежной статуи.
— Твои родственники тоже здесь, Макс?
— Родственники?
— Где твоя мама? Моя мама пришла бы в ярость, если бы я вернулась домой без курточки, ботинок, перчаток или шапки.
— Мама? — Макс придерживала последний шар, пока Люси прикрепляла его, чтобы он не сдвинулся с места, если она отпустит.
— У тебя же есть мама, правда? Или ты живешь с папой?
— Папой?
Люси достала морковку из одного кармана своей зимней курточки и два кусочка угля из другого. Затем она сделала из них рожицу, — Макс поняла, что это было необходимо — и они стояли и тщательно изучали свое творение.
Старшая девочка внимательно посмотрела на Макс и спросила полушутливым тоном:
— Ну ты же не появилась из мусорного ведра, правда?
— Мусорного ведра?
Девочка в кепке нахмурилась:
— Ты что из другой страны?
— Я американка. — Макс знала это точно.
— Хорошо, у тебя нет мамы?
— У меня никогда не было мамы.
— Как такое может быть?
— Люси… Я даже не знаю, что такое мама.
