Прошлогодняя синева

Теперь, гляди, я не ослеп,
И, не сгорев в сметенном пепле,
На старом ложе так нелеп.

Что ж, тосковать по повторенью,
В осенних листьях — по весне,
Чтобы целующие тени
Опять скользили по стене? —

Нет, не вернем, два скорбных лика,
Обетованных благостынь,
Пока судьба, всегда заика,
Нам сможет вымолвить «аминь».

Июль 1912

Скольжу

Опепелил мои экстазы
Их меланхолический строй,
И многим я, голубоглазый,
Казался нежною сестрой.

И, веря мне, не замечали,
Какой мы вверились реке,
Кто этот темный — на причале —
Что нам маячит вдалеке.

А я скольжу, скольжу, как ящер;
Одни узнали ястреба,
Как мной силен татарский пращур
И всадник моего герба.

Январь 1913

Призыв

Люле

Обнажили дни бесснежные
Камни черной мостовой,
Сердце знало песни нежные,
Был и ласковый, и твой.

Но хотелось опрометчиво
Причаститься и любви.
Нет любви — и петь мне нечего,
Сердцу молвлю: не живи!

Сердце было, да растеряно
(Не у розовых ли рук?).
Даром целишь мне уверенно
В грудь пустую меткий лук. —

Позабудь, и не отталкивай
Иссыхающий поток.
Зацвети, цветок фиалковый,
Мною сломанный цветок.

Ноябрь 1911

Сожженное письмо

Вечер беззвездный, как день — в разговорах,
В шабаше мутном кощунственных слов…
Я был причастен, подмоченный порох,
Сердце так больно себе исколов.

Дома я. Почерк знакомый и женский…
Милая, поздно. Растлили мечту.
Ольга, ведь умер, да — умер, твой Ленский…
Брошу в огонь. Не прочту…

Апрель 1912