Глава 8
Останься Адмирал с ним, работы у Суркова не стало бы меньше. Он, наверняка, выполнял бы работу Адмирала, потому что последний не собирался изучать сети и, уж тем более, работать. Дьяволнет расстраивался так часто, как только это было возможно, а так как в Аду все понимали, что среди грешников могут быть только лодыри и неучи, то и Суркова никто не ждал. Так что он спокойно мог прогулять пару дней, и никто этого не замечал.
В данный момент Сурков этого делать не собирался. Он выпросил у старшего администратора разнарядку на профилактику прачечных, пообещав, что будет это делать не в ущерб основной работе. Через две недели Сурков уже знал, сколько пара, мыла и воды потребляет прачечная на территории ДРУ. А кроме этого, сколько грешниц стирают и гладят белье, и что одну из них зовут Эльза. Получив порядковый номер души, Сурков вошёл в историю наказаний, где говорилось, что ангел-хранитель Эльза разжалована в грешницы за служебное несоответствие. Её перевели из РайСтраха в прачки ДРУ после того, как подопечный ангела-хранителя использовал обратную связь временного континуума. Задача, поставленная ей, с треском провалилась. С Эльзы позорно сорвали крылья, отправив обстирывать грешников на тридцать второй уровень. Наказание не было суровым только из-за заслуг перед Господом. В обширном послужном списке Эльзы значились десятки спасённых от несчастных случаев душ. Эльза бесстрашно боролась за их жизнь, а когда это было невозможно — за сами души. Последние четыреста лет Эльза не имела ни одного взыскания. Её служебная характеристика пестрила поощрениями и наградами от духовных грамот до памятных подарков и медалей. Эльза была кавалером Орденов Девы Марии и Святого Клауса. Ей поручали самые сложные задания, и она блестяще с ними справлялась. Задача, которая пришлась Эльзе не по зубам, исходила из ККнВ. Вся информация, касающаяся задания, была изъята и к истории не прилагалась. Вскользь упоминалось, как на период выполнения задания ангел-хранитель получил грешное тело, что, по всей вероятности, сыграло пагубную роль. Эльза расслабилась и невольно стала соучастником преступления, повлёкшем времетрясение.
Дожидаясь Великого поста, Сурков обдумывал свой разговор с Эльзой. Он множество раз начинал диалог, предполагал, что она ответит и как себя поведёт, но каждый раз понимал очевидный факт — радостной их встреча не будет.
Общежитие, где находилась Эльза, с натяжкой можно было назвать скромным. Больше подходило слово «убогое», но Суркову эта мысль показалась крамольной. Ему не хотелось плохо думать о стенах, на которые смотрит его эксангел-хранитель. Почему? Сам он сказать не мог.
— Привет, — очень обыденно поздоровалась Эльза, возникшая на пороге.
— Ждала меня? — предположил Сурков.
— Заходи, — вместо ответа пригласила она.
— У тебя очень мило, — сказал Сурков, оценивая возможность сесть в крохотной комнате.
— А у тебя по-прежнему хоромы, Дон Жуан?
— Я теперь один в двухкомнатном блоке.
— Нет соседа?
— Теперь нет. Слушай, Эльза, я о многом тебя хочу спросить. В этом мире столько нюансов, мне тяжело понять.
Эльза улыбнулась, и в её чертах промелькнуло что-то от той, земной Эльзы.
— Лицо у тебя, — заметил Сурков, — другое.
— Это моё лицо.
— А-а, — глупо растянул Сурков.
— Я работала ангелом, там свои порядки.
— Я знаю, — перебил Сурков.
— Надо же? — удивилась Эльза. — Тогда будем на равных.
Суркову стало стыдно за то, что он в первом классе струсил прыгать с вышки в реку, за то, что поджог серую кошку, покрасил соседскую парту гуашью и все свалил на Сергея Белякова. За то, что первый раз боялся поцеловать девочку Катю, и когда все же поцеловал… О боже, неужели она знает, что было потом?
— Ты хочешь узнать о комитете? — спросила Эльза.
— Да, и про время.
— Боюсь, что не многое смогу рассказать.
— Что информация засекречена?
— Секретность — это земное понятие. Здесь тяжело что-либо засекретить. Сам посуди, что может утаить Святой, которого переводят в Ад или наоборот? Всё, что касается времени, просто недоступно.
— Значит, я знаю больше тебя.
— А что ты знаешь?
Сурков подробно изложил, что стало ему известно в архиве ДРУ.
— Поздравляю тебя, — восхитилась Эльза. — Достать такую информацию в Аду не просто. И все же, это не все. Сам комитет не так уж и недоступен. Его офисы находятся во всех развитых странах, а агенты бороздят времена, наблюдают и контролируют реальность.
— Так они управляют реальностью?
— Нет, конечно, в сферу деятельности ККнВ такие полномочия не входят. Они наблюдают и вмешиваются только в исключительных случаях.
— Как, например, в моём?
— Твой случай особый, но почему ККнВ вмешался, мне до сих пор непонятно.
— Как это?
— Понимаешь, Игорь, ты не мог быть богатым.
— Почему? — обиделся Сурков.
— Тебе это не дано.
— А как же лотерея? И что значит — не дано?
— Душа у человека так устроена. Это невероятно сложно, и ты можешь не понять, но я все же попробую разъяснить. Понимаешь, душа — это как весы. Весы, но не пружинные, а с гирьками. И пока душа в равновесии, ей ничего не грозит. Это у нас, ангелов, уже глаз намётан, и я вижу душу, вижу, в покое она или нет. Люди, разумеется, об этом не догадываются. Поэтому маются, чего-то ищут, болеют, умирают, но все это от духовного неравновесия.
— При чём здесь деньги?
— Деньги — это своего рода гири.
— Что же на другой чаше?
— Это я так, для образности, про весы, на самом деле все сложнее. Представь себе, на острие иглы поставлена тарелка.
— Ну, видел в цирке что-то подобное.
— Тарелка эта уравновешена различными предметами: деньгами, здоровьем, жизненным опытом, тщеславием, добротой, скромностью и кучей других вещей. Все они имеют разный вес и находятся на различном удалении от центра.
— А бывает так, что она падает?
— Бывает. Это у вас и называется нервный срыв. А ещё говорят: «вошёл в штопор».
— Или спился?
— Бывает и такое. Тебе это тоже не грозит.
— Почему?
— Потому что у тебя эта самая тарелочка хорошо подогнана. Не нужны тебе деньги, и пить тебе ни к чему.
— Ну, это я могу поспорить. К тому же, если моя тарелочка, как ты говоришь, подогнана, совсем не означает, что на ней не найдётся места ближе к центру.
— Найдётся, и я не говорю, что при определённых обстоятельствах ты не смог бы разбогатеть. Однако богатство, оно, как девица, капризно и разборчиво. Есть люди, которые ему нравятся, к другим оно холодно и равнодушно. Но дело не в личных пристрастиях. Чтобы понравиться богатству, нужен изъян,
