девушка и тут же замолчала, будто выключилась из общего разговора.
— А какая-нибудь гостиница есть поблизости? — с легким раздражением уточнил романист, которому эта беседа тоже начала действовать на нервы.
— Я не могу вам подсказать, — еще более разочарованно, но по-прежнему улыбаясь, сообщила Игона. — Но если вы поедете направо от ближайшего поворота, то можете найти старый поселок. Там живут люди, много людей, не то, что у нас. Вас могут пустить на ночлег, если хорошо заплатить и вести себя смирно.
— Это недалеко? — все-таки решился спросить Антон, хотя предпочел бы просто плюнуть и прекратить ставший бессмысленным разговор.
— Я не знаю единиц измерения, — совсем как школьница, не подготовившаяся к уроку, ответила официантка. — Но вы сказали про мясо — его начинать жарить?
— Начинайте, — бессильно махнул рукой романист. — И водки принесите, теперь выпить еще больше хочется, а из закусок — икру и маринованные грибы…
— Какую икры и какие грибы? — все с той же радостной улыбкой спросила Игона и, получив гурманское уточнение, что икру хорошо бы черную, зернистую, но если нет, то пойдет и паюсная, а грибочки — маслята, пожелала: — Вы пейте и закусывайте, когда закончите, мясо будет готово.
Как ни странно, но водка в графинчике, уложенном на бочок в ведерко со льдом, изначально предназначавшемся под шампанское, маринованные грибочки в фарфоровой плошке, икра в хрустальной вазе, сливочное масло, не порционное, а целым, янтарным, слезящимся куском, хлеб на резном деревянном блюде — всё появилось на столе буквально через минуту, будто обслуживала их не единственная официантка в маленьком придорожном кафе, а целый сонм халдеев во главе с мэтром где-нибудь в популярном столичном ресторане. Внешне неторопливо, но удивительно ловко расставив на столике водку, закуски и столовые приборы, Игона остановилась у небольшой стойки буфета, скорее декоративного, чем по-настоящему работающего, и несколько минут спокойно понаблюдала, как Антон и Ника, не откладывая удовольствие в долгий ящик, размазывают по кусочкам свежего хлеба тяжелое желтое масло, накрывают его слоем черной икры, причем именно зернистой, белужьей, цепляют на вилку скользкие, «сопливые» маслята, аппетитно выпивают разлитую по хрустальным лафитникам холодную водку и не менее аппетитно закусывают.
А едва только по паре рюмочек переместились из графинчика в утомленные поездкой и странным разговором с чудаковатой официанткой организмы, как по небольшому обеденному залу начал распространяться, разгоняя затхлость и тоскливость помещения, несильный, но удивительно стойкий и аппетитный запах поджаривающегося мяса.
Пока клиенты насыщались, Игона чуть сместилась и теперь стояла наготове возле дверей, ведущих в кухню, и мясо с отварной картошкой, посыпанной мелко порубленным укропом, подала мгновенно, можно сказать, едва только повар дал знать о готовности продукта, а скорее, едва только сидящие за столом «разогрели» аппетит.
Тут даже Ника недоумевающе подняла взгляд от тарелок, явно удивляясь такому невиданному ею до сих пор в провинции сервису. К мясу Игона поднесла еще пару соусников с каким-то далеко не фабричного изготовления майонезом и томатным соусом, горчичницу и хренницу. Пережевывая ароматное свежайшее — и где они его только взяли поздним вечером — мясо, политое чудесным на вкус майонезом, закидывая в рот рассыпчатую, духовитую картошку, Антон не мог отделаться от впечатления, что он находится в театре, и кормят его, несмотря на отличнейшее качество продуктов, бутафорией. Такого просто не могло быть в этом захудалом, на отшибе стоящем кафе, поздним дождливым вечером и исключительно для двух случайных посетителей.
Видимо, и Ника ощущала нечто похожее, потому что за все время позднего обеда она, на удивление, не сказала ни слова, лишь изредка бросая совсем уж подозрительные взгляды на обслуживающую их девушку. Кстати, кроме Игоны, никто другой в помещении кафе не появлялся, даже просто не мелькал в дверях кухни, в подсобках, не было слышно и человеческих голосов, только где-то далеко-далеко, на пределе слышимости, похоже, бубнил о чем-то радиоприемник.
Завершив плотный, сытный обед очередной, теперь уже заключительной порцией водки, Антон с удивлением обнаружил, что графинчик был рассчитан именно на шесть лафитничков, будто кто-то заранее знал, сколько выпьют нежданные гости, хотя этого не мог бы сказать ни сам романист, ни его спутница. А еще — как-то очень уж незаметно, будто по мановению волшебной палочки, а отнюдь не с помощью человеческих рук, исчезали со стола грязные тарелки, вилки, ножи… а следом за ними опустошенные или неиспользованные соусники, икорница и прочая посуда. К концу обеда на столе оставался лишь пустой графинчик из-под водки и массивная хрустальная пепельница, сделанная с таким изяществом, что самое место ей было не в провинциальном придорожном кафе, а в имперском музее декоративно-прикладных искусств.
— Желаете десерт? — спросила Игона, привычно уже, жизнерадостно улыбаясь, будто сама вместе с клиентами откушала и выпила от всей души.
— Карев, я сейчас лопну и безо всякого десерта, — остановила раскрывшего, было, рот Антона блондинка и следом намеренно обратилась к официантке: — Спасибо, милая, но мы, пожалуй, ограничим себя в обжорстве. Десертом нам послужит дорога до поселка…
— Знал бы заранее о таком местечке, непременно захватил бы с собой пару сигар или даже свою трубку с голландским табачком. После такого обеда непременно нужно курить сигары, даже тебе, Ника… — оценил качество блюд романист, посчитавший своим долгом, невзирая на всяческие странности, похвалить и местного повара, и официантку.
Вот только она комплимента, похоже, не поняла или не восприняла слова Антона, как комплимент. А может быть, сыграло свою роль то, что клиент не обращался непосредственно к Игоне, а говорил, как бы, в общем, для всех, в зал.
— Сигары — это хорошо, — мечтательно протянула Ника, но тут же словно оборвала себя: — Дорогой, расплатись, пожалуйста, а я подожду тебя в машине… Да, Игона, где тут у вас туалет?..
…рассчитавшись и неторопливо выходя на крыльцо, романист никак не ожидал увидеть блондинку уже сидящей в автомобиле, правда, несколько необычно: на переднем сиденье, боком, опираясь на открытую дверцу и поставив на землю свои изящные ножки, Ника нервно, глубоко затягиваясь, курила свою ароматную «дамскую» папироску.
— Как-то ты быстро «носик попудрила» и остальные свои дела закончила, — сострил Антон, обходя автомобиль и устраиваясь за рулем. — Садись нормально, сейчас ночлег поедем искать…
— Нормально сяду, — послушно согласилась блондинка, резким движением забрасывая ноги в салон и с силой захлопывая дверцу. — А вот ехать никуда не надо…
— Предлагаешь провести романтическую ночь в авто? — нарочито почесал в затылке Карев. — А что? очень неожиданно и стильно… правда, как-то по-подростковому, я бы предпочел узкую, скрипучую кровать, но под крышей, однако с тобой…
— Чтобы я не предлагала, а ночевать придется в машине… — кивнула в тон его словам девушка. — Я глянула через коммуникатор… здесь нет никаких жилых поселков… до самого Сумеречного города — пусто, почти триста верст во все стороны: хоть влево, хоть вправо…
— Может быть, там люди недавно… хотя, у тебя же разведданные, как из генштаба противника, можно не проверять, — высказал комплимент, скорее, инопланетной технике, чем блондинке, романист.
— Короче, на настоящий момент живых людей или крупных животных там, куда нас послали — нет, есть развалины, заброшенные шахты, какой-то старинный рудник, закрытый аж двести лет назад, но всё — пустое, — повторила Ника.
— А зачем же нас… — начал, было, Антон и тут же спохватился: — То есть нас, просто-напросто, послали?.. чтобы не мешали чему-то или кому-то? вряд ли мы стали бы возвращаться и требовать компенсации за бесцельно потраченное время, если бы отъехали отсюда в ночь на десяток-другой верст…
— И даже больше того скажу, — серьезно подтвердила Ника. — Вправо от ближайшего поворота и в самом деле идет дорога… такая, на которой мы застрянет и просидим в лужах до рассвета, а то и подольше…
