получившей наименование 'Мозырская', при участии 7 кавалерийского корпуса генерала Константинова. В Краеведческом музее города существует раздел, освещающий события Великой Отечественной войны, для посетителей организовывались экскурсии по местам боев, но экскурсоводы, специализировавшиеся по этой тематике, не имели представления о роли 2-го кавалерийского корпуса в освобождении города. На мои вопросы 'Почему на Холме Славы установлены плиты с наименованиями трех дивизий корпуса и фамилиями их командиров, если они не принимали участия в боях за город, почему эти дивизии стали Мозырскими, почему одна из улиц города названа фамилией командира полка 17 дивизии Тихонова?' никто не мог дать ответа.
В моей памяти очень живо запечатлелась панорама широкой долины реки Припяти, разлившейся на несколько рукавов. В попытках найти местность, напоминавшую эту панораму, я обошел все побережье реки, как в черте города, так и за его пределами. Но даже с учетом того, что зимний пейзаж 1944 года мог сильно отличаться от летнего 1986-го, ничего, хотя бы отдаленно напоминаюшего знакомые мне места я не обнаружил. Вместе с М.М. Пазовским на его 'жигуленке' мы объездили все, даже отдаленные от города, места, связанные с военными событиями. И вот, наконец, в небольшой лесной деревне Малиновка, километрах в 40 от города, в партизанском музее я увидел рукописную схему, показывавшую путь дивизий корпуса в обход города с юга и с выходом к реке в районе деревень Беседки и Михновичи, что в 40-50 километрах западнее.
В оставшееся время пребывания в Мозыре я на поезде из г. Калинковичи съездил в Беседки (у станции Мышанка) и Михновичи (станция Кацуры). Обошел побережье реки, побывал у многих братских могил, беседовал с жителями деревень. В деревне Беседки во дворе сельской школы - стандартный памятник на месте захоронения павших бойцов (фото вверху страницы). Количество фамилий, высеченных на надгробных плитах, таково, что не охватывается объективом фотоаппарата. Несколько братских могил я видел и в деревне Михновичи и на пространстве, разделяющем эти деревни. Все это - мои бывшие однополчане, и лишь по воле случая я не оказался среди них….
Теперь мне почти все стало ясно. Я узнал и долину Припяти, в отличие от запомнившегося зимнего ее вида обильно заросшую камышом и кустарником, и окраину деревни Михновичи, где 11-й полк предпринимал неудавшуюся попытку перерезать железную дорогу, ту самую, по которой я только что приехал из Калинковичей, и где произошел трагический поворот в моей жизни.
Но лишь возвратившись в Москву, я прочитал книгу С.Н. Севрюгова, бывшего начальника штаба 17 кавалерийской дивизии, 'Как это было. Воспоминания кавалериста' (Москва, Воениздат, 1957 г.). И тогда мне представилась вероятной следующая версия всей этой фронтовой операции. К сожалению, мне не удалось найти ей подтверждения или опровержения в литературе о войне. В трехтомнике истории Отечественной войны, изданном для служебного пользования, отрезок времени между форсированием Днепра в районе Лоева (направление, в официальных сообщениях именовавшееся 'Южнее Речицы') и началом операции 'Багратион', относящийся к событиям на юге Белоруссии, вообще пропущен.
На первом Белорусском фронте, которым командовал Рокоссовский, на стыке с четвертым Украинским фронтом образовался выступ, глубоко вдававшийся в расположение наших войск, вокруг города Мозыря и узловой станции Калинковичи. У немецкой группировки, сосредоточенной здесь, имелась единственная оставшаяся транспортная артерия, связывавшая ее со своими тылами - железная дорога, ведущая от Калинковичи на Запад.
С одной стороны, этот выступ фронта в преддверии готовившейся наступательной операции «Багратион» создавал угрозу Южному флангу наступления, с другой стороны, казалась реальной возможность окружения немецкой группировки, если удастся перерезать железную дорогу.
Вот, наш корпус и был двинут в далекий рейд по болотам, чтобы, пользуясь отсутствием здесь сплошной линии фронта, западнее Мозыря зайти в тыл немецким войскам, и у деревень Михновичи и Беседки перерезать железнодорожную линию. Непонятно, почему при этом был упущено то обстоятельство, что здесь у прежней границы еще до нападения гитлеровцев на Польшу был построен мощный укрепленный район с подземными сооружениями и железобетонными ДОТ’ами, с железнодорожными путями, подведенными к подземным складам. Остатки этих сооружений и сегодня можно увидеть, хотя почти все они впоследствии были взорваны. Незадолго до начала Отечественной войны по приказу Наркомата Обороны укрепрайон был разоружен. Уже после Победы сооружения укрепрайона были взорваны. Местные жители рассказывали мне, что до взрыва дети путешествовали по подземным ходам, часто находили сохранившиеся мины и гранаты, подрывали их, нередко подрывались сами.
Зная, что за рекой непроходимые леса и болота, где хозяйничают партизанские отряды, немцы укрепили железную дорогу на всем ее протяжении и держали здесь сильные гарнизоны, включив имеющиеся мощные укрепления в состав оборонительной полосы.
Остатки этих укреплений, уже полузасыпанные и поросшие кустарником, также сохранились до сих пор. На прилагаемой карте эта полоса укреплений показана зубчатой линией как раз в том месте, куда была направлена атака 11-го кавалерийского полка.
В городе Петрикове, неподалеку от этих мест, находилась на переформировании горно-стрелковая (егерская) дивизия СС, имевшая на вооружении бронетранспортеры, танки, артиллерию и минометы.
Так вот, дождавшись, пока полк переберется на левый берег реки, немцы, засев в заранее подготовленных оборонительных сооружениях, обрушились на него всеми своими во много раз превосходящими силами. Завязался неравный бой с практически предрешенным исходом. Бой, ставший для меня последним.
Убедившись, что наступательные возможности атакующих исчерпаны, немцы, при мощной огневой поддержке предприняли контратаку и вынудили остатки нашего 11-го полка отступить на правый берег реки.
Остальные два полка 4 дивизии и вся 17 дивизия атаковали немцев на 3 километра западнее у деревни Беседки. Им удалось захватить деревню, удачно расположенную на высоте, занять там оборону и сделать несколько попыток перерезать железнодорожную магистраль. Атаки силами эскадронов, имевших на вооружении только карабины и автоматы, на полосу заранее подготовленных укреплений, обороняемых превосходящими силами противника, поддержанного артиллерией и минометами, были заведомо обречены на неуспех.
Что и произошло: немцы ввели в бой дивизию СС и у деревни Беседки завязались упорные бои. Продолжая в течение трех дней удерживать железнодорожную магистраль, немцы начали срочную эвакуацию из Мозыря и Калинковичей. Здесь одновременно с нами (13 января 1944 г.) перешли в наступление 55 стрелковая дивизия и 7 кавалерийский корпус генерала Константинова. Они почти без потерь заняли Мозырь. Зато потери 4 и 17 дивизий нашего корпуса были огромны: в 11 полку осталось в строю около 15 человек, в 15 и 16 полках также не более 20 в каждом.
В 1989 году в связи с 45-летием освобождения Мозыря по приглашению городских властей в городе собрались ветераны-участники боев. Предварительно мне удалось связаться с командованием крупной войсковой части (дивизии ракетных войск), расположенной в поселке Мышанка, именно там, где мы безуспешно пытались 'оседлать' железнодорожную магистраль. Мы были почетными гостями дивизии, выступили с воспоминаниями перед личным составом. Посетили места массовых захоронений наших однополчан, где, с участием военнослужащих и жителей деревень Михновичи и Беседки, провели митинги, был дан традиционный салют.
В беседах с ветеранами корпуса, приехавшими на эту встречу, многое прояснилось. В числе приехавших был Фленов А. Н. - в январе 1944 года он, в то время лейтенант командир взвода дивизионной разведки 17 дивизии руководил группой, осуществившей предварительное скрытное обследование местности. Благодаря полученным им сведениям, дивизия смогла настолько надежно закрепиться на подступах к деревне Беседки, что противнику, несмотря на огромное численное и огневое превосходство, не удалось в ходе многочисленных контратак выбить кавалеристов с занятых ими рубежей. Хотя и наши попытки перерезать магистраль также не имели успеха.
К сожалению, А.Н. Фленова уже нет в живых.
Много лет спустя я прошел вдоль железнодорожного пути между станциями Кацуры и Мышанка: на всем его протяжении сохранились остатки укрепленных позиций, поросшие молодым сосновым лесом, что позволяло представить картину происходивших здесь событий.
До поезда, которым мне нужно было возвращаться в Мозырь, еще оставалось немного времени. Я
