– Знает.
– Ну, ты даёшь… Но раз их несколько и знают — тогда порядок. Тогда возражений нет.
– Спасибо, пап.
– Володь, а всё же — сколько ей? Двадцать три? Двадцать пять? Двадцать восемь?
– Да ты что? Ей семнадцать.
– Как семнадцать?
– Так сам посмотри…
И посмотрел на Аллу сам. Мысленно протёр глаза. Опять посмотрел. Попытался понять… Действительно, Алле на вид никак нельзя было дать её семнадцати. Равно как и двадцати. Та самая небрежно одетая и нагловатая девчонка, с которой мы уже недели три крутили роман, — исчезла. Вместо неё рядом была абсолютно зрелая и очень стильная молодая женщина, которой действительно можно было дать от двадцати трёх до тридцати, чувствующая себя в очень взрослом и очень интеллигентном обществе как рыба в воде. И вот тут-то у меня как пелена с глаз упала. Вот тут-то я и вспомнил, как Алла держалась на той предновогодней фототусовке. Там ведь — было не просто то же самое. Там народ был смешанный. Да и обстановка неопределённая. Чинные тосты сменялись хватанием за фотоаппараты и учинением микрофотосессий с хулиганскими постановками в уголке. Так вот, она там преимущественно выглядела и держалась в точности так же, как сейчас, но раз двадцать за время сборища — за секунду волшебно менялась. Два-три движения рук по причёске, один-два пробных взгляда по сторонам, и — всё. Перед вами совсем новая женщина, можно снова знакомиться. Никаких технических средств. Два-три движения и три секунды времени. Более того — на тех микрофотосессиях она умудрялась и остальных присутствующих девчонок так же волшебно преображать!
Итак, во-первых — я дурак. Во-вторых, девица оказалась не только гениальной авантюристкой, интриганкой и стервозой, но и гением адаптации. Выдающейся актрисой. А заодно и гениальной визажисткой. Тонко чувствующей окружение, умеющей мгновенно привести себя в соответствие оному. Не только ведь внешность, но и манера держаться, жесты, глаза… Даже лексика… Обалдеть! Не знаю, была ли там на самом деле влюблённость, но думаю, что была. Без этого нет стимулов на непрерывную титаническую работу по поддержанию полного соответствия. В течение всего полугода, пока мы были хоть сколько-то вместе. Ведь никто из знакомых, кроме отца, не усомнился в том, что мы с ней вместе — не случайно.
Уже под утро проводил я Аллу домой к её бабушке, благо через дорогу, да и дёрнул к себе отсыпаться. Ха-ха. Под дверью меня встречала наконец-то вырвавшаяся Саша с очередными двумя подругами, Аней и Лёликом. Судя по настойчивости, с которой она прямо-таки вынуждала меня развлекать подруг по возможно более широкому спектру, меняться с ними телефонами, — это были не просто смотрины. Похоже, что она начала воспринимать Аллу очень и очень всерьёз и пыталась найти ей замену среди своих подруг, раз уж так сложилось, что у меня гарем!
Игру не принял. То есть сделал вид, что не понял. Можете не верить, можете смеяться — но я ни разу в жизни не поменял одну девушку на другую без очень серьёзных к тому оснований. Можете смеяться — но в Сашу с Аллой я был действительно по уши влюблён. В обеих сразу. Опять можете смеяться, но идея пятнадцатилетних любовниц — правда не моя идея. С Сашей случайно сложилось, а раз сложилось, не рвать же, да и влюбился, с Аллой — не представляю мужика, который смог бы устоять против её решения, да и постарше она чуток. Но сознательно заводить ещё одну столь мелкую — нет уж, увольте…
А чуть позже позвонила Света. Очень странным голосом предупредив меня, что мутный товарищ Игорь — и ей показался мутным. Мутным, лживым и опасным. Что она больше с ним контактировать не будет и мне не советует. Без никаких конкретностей. Ничего такого не было. Провели полдня вместе, в бильярд сходили, в кино… Но — хватило. Просто предупреждение такое, а там как знаю. Ах, он не твой друг, он просто за мной увязался? Вот странно, а мне говорил, что друг. Всё равно поосторожней с ним, появится он ещё. Да, вот ещё. Пусть не друг, пусть знакомый… Не обижайся, пойми правильно… Воздержусь я от контактов с тобой, раз у тебя подобные знакомые водятся.
То, что должно случиться, — рано или поздно случается. Саша с Аллой, несмотря на все мои усилия, встретились. И встретились, конечно, по Сашиной инициативе. Алла — выдерживала все договорённости по недопущению такой встречи, а вот Саша не выдержала. Выбрала день, когда у меня Алла была, и свалилась как снег на голову. Сделав лицо лопатою и прикинувшись, что не знает, что я не один. Позвонив в дверь, когда мы с Аллой тихо и мирно пили чай на кухне (ох уж этот чай), и с порога как можно более громким и как можно более манерным голосом осведомившись, один ли я и можно ли войти. «А пускай, — донеслось с кухни, — рано или поздно оно бы всё равно случилось».
Сначала мы пили чай на кухне. Девушки беседовали подчёркнуто вежливо. Меня держали как бы на дистанции. Так, типа собачка под столом. Я лез вон из кожи, пытаясь хоть как-то сгладить идиотизм происходящего. Меня грациозным движением руки отодвигали в сторону. Отовсюду сыпались фонтаны невидимых искр. В воздухе всё больше и больше попахивало озоном. Как перед грозой. Впрочем — почему «как»?
Саша не выдержала первой. Заявила, что скучно что-то. Надо слегка, мол, разбавить компанию. Пожалуй, позвонит она своему предыдущему любовнику да предложит присоединиться. Раз уж групповуха, так пускай уж хоть симметричная будет. И — сразу за телефон. Звонить.
Попытался помешать. Алла мягко взяла меня за шкирку и отодвинула в сторону. То ли его в самом деле не было дома, то ли Саша звонок имитировала — так и осталось тайной. В любом случае, не дозвонилась. Нужно было срочно что-то делать. Несколько минут передышки есть, но ведь пройдут они, так опять какая-либо что-нибудь придумает эдакое!
– О звёзды моего гарема! О ослепительные! Девочки, вы не проголодались? Давайте накормлю чем бог послал?
– И что же он послал?
В холодильнике, точнее, в морозильнике — не нашлось ничего, кроме той самой кефальки килограмма на два, которой я уже разок пытался Сашу накормить…
– Но это же рыба, а рыба — это селёдка, а селёдка — это я… Кстати, а ты Лёлику уже звонил?
– Ничего, пусть готовит. Кефаль не совсем селёдка, она скорее свинья, а свинья — это скорее вот он. Вот и отпробуем!
– А что, логично!
– Давайте тогда, девочки, в комнату, сейчас поджарю, принесу. А пока наваливайтесь на содержимое бара.
Мы ели ту кефаль, сидя по-турецки на тахте. С одного блюда. Руками. Облизывали пальцы. Девушки мило беседовали, старательно игнорируя моё присутствие, но столь же старательно нахваливая рыбу. Улыбаясь друг дружке теми самыми кошачьими улыбками, которые слышались все последние недели в телефонных разговорах при упоминании соперницы. Улыбаясь и мне, и тоже кошачьими улыбками — но теми кошачьими улыбками, которые мышонку адресованы. Щерились на меня прямо как будто две рыси щерятся на галчонка, выпавшего из гнезда в точности на нейтральной полосе между их территориями. При попытке прикоснуться к любой, поднести кусочек или рюмку — с подчёркнутой грациозностью и со вкусом шлёпали по рукам. Больно шлёпали, с оттягом. И с улыбкой. Не прекращая вести вежливую светскую беседу, пронизанную светлым юмором. Не забывая нахваливать рыбку и фотографии на стенках. Не забывая нахваливать хороших мужиков вообще и своего любовника, читай — меня, в частности!
Я слабо соображал, что происходит. Почти не видел окружающего. Уже, наверное, к пятой минуте этой сюрреалистической трапезы я потерял возможность видеть лица — в глазах рябило от искр, которые сыпались из девушек во всё возрастающем количестве. Улыбки — не то что видел, по голосу чувствовал, а вот сами лица нет. То, что говорилось, — тоже запомнилось только в общих чертах, ни одной фразы не могу вспомнить дословно. Девчонки мысленно лезли на противоположные стенки от ревности, от обиды, от уязвлённой гордости… И при этом — ни одна из них не сфальшивила ни единым словом, ни единым жестом. Ни одна из них не поставила под сомнение продолжение. Ни одна не сделала ни единого обидного жеста, не произнесла ни единого обидного слова в мою сторону! Только били по рукам при попытке прикоснуться или поухаживать. И били точно выверенными жестами, давая понять, что это — на то время, пока их две. Останется одна, и всё изменится. Единственным срывом так и остался тот Сашкин звонок ещё
