— Уже заметил.
— Держу пари, я заставлю этого С. Гринслэда отправить их специалистам.
— Ну, ну.
— Да, да. И вообще, Джер, пользуясь твоими словами, что, собственно говоря, произошло? Если мне по какой-то дикой, невероятной случайности выпадет шанс спасти жизнь «Дельфину», я почувствую себя на седьмом небе. Но все это так, затейливый эпизод. А тем временем нас ждёт очередной наплыв счётов.
— По крайней мере, — пожал плечами Джер, — не придётся ждать ещё одного от твоих портных.
Мистер С. Гринслэд был лыс, бледен, хорошо одет и больше ничем не примечателен. К его роскошному офису вёл целый ряд менее роскошных, но все же впечатляющих апартаментов. Мистер Гринслэд восседал за столом, рука его покоилась рядом с папкой, за спиной висела восхитительная картина, а перед носом сидел Перигрин, призвавший на помощь все приёмы, какими владел, чтобы скинуть напряжение.
— Мистер Джей, — говорил Гринслэд, — вы, безусловно, отдаёте себе отчёт в том, что наше свидание — результат вашей вчерашней встречи с мистером Кондукисом.
— Да.
— Прекрасно. Вот здесь у меня краткое изложение сути дела. Точнее — того предложения, которое, если можно так выразиться, вы сделали мистеру Кондукису. Все, что он запомнил.
Мистер Гринслэд надел очки и раскрыл папку.
— «Мистер Джей полагает, что театр „Дельфин“ следует отреставрировать и учредить там труппу для постановки пьес Шекспира и других авторов, создающих произведения высокой художественной ценности. Мистер Джей полагает также, что здание театра „Дельфин“ само по себе представляет культурную и историческую ценность».
Мистер Гринслэд поднял взгляд на Перигрина.
— Ваше предложение заключалось в этом, не так ли?
— Да, да, разумеется. За исключением того, что я не употреблял выражение «художественная ценность», поскольку терпеть его не могу.
— Мистер Джей, известно ли вам хоть что-нибудь о сфере интересов мистера Кондукиса?
— Я… нет… Я знаю только, что он… он…
— Необычайно богат и склонен к отшельничеству? — предположил мистер Гринслэд с лёгкой заученной улыбкой.
— Да.
— Да. — Мистер Гринслэд снял очки и аккуратно положил их на подушечку, которой был оборудован, помимо прочего, его необычайно сложный письменный прибор. Перигрин было решил, что сейчас последует откровение по поводу привычек мистера Кондукиса, но мистер Гринслэд просто произнёс: «Прекрасно», — и после приличествующей случаю паузы любезно попросил Перигрина немного рассказать о себе. Например, о своём образовании и карьере.
Перигрин поведал, что родился и воспитывался в Новой Зеландии, в Англию приехал, чтобы поступить и закончить театральную школу, после чего здесь и остался.
— Мне известно о ваших успехах на театральном поприще, — сказал мистер Гринслэд. Перигрин моментально решил, что его собеседник провёл собственное конфиденциальное расследование.
— Мистер Джей, — продолжил мистер Гринслэд, — мне поручено сделать вам одно предложение, которое может показаться чересчур стремительным, однако мистер Кондукис — человек быстрых решений. Предложение заключается в следующем: мистер Кондукис готов рассмотреть вопрос о восстановлении театра — разумеется, при условии, что мнение архитектора и строителей окажется благоприятным. После получения всех необходимых разрешений он профинансирует это мероприятие, но при одном условии…
Мистер Гринслэд сделал паузу.
— При одном условии? — повторил Перигрин хрипловатым, как у подростка, голосом.
— Вот именно. Условие заключается в следующем: вы должны взять на себя управление «Дельфином». Мистер Кондукис предлагает вам занять пост директора театра с широкими полномочиями: планировать художественную политику, формировать труппу и ставить спектакли. Здесь вы сможете действовать целиком по собственному усмотрению, не выходя, однако, за определённые финансовые рамки, которые будут оговорены в контракте. Мне хотелось бы услышать вашу реакцию на это, пока, как вы сами понимаете, предварительное предложение.
Перигрин едва подавил неудержимое желание расхохотаться. Секунду он смотрел в проницательные глаза на бесстрастном лице своего собеседника, затем произнёс:
— С моей стороны было бы смешно притворяться, что я испытываю иные чувства, кроме полного изумления и восхищения.
— Вот как? — откликнулся мистер Гринслэд. — Прекрасно. В таком случае я продолжу предварительные изыскания. Кстати, я являюсь полномочным представителем мистера Кондукиса по целому ряду вопросов. Полагаю, что когда дойдёт до составления контрактов, если до этого вообще дойдёт, мне нужно будет связаться с вашими агентами?
— Да, это…
— Благодарю вас. По-моему, мистер Слейд и мистер Оппингер?
— Да, — пробормотал Перигрин, судорожно припоминая, на каком именно такте своей пьяной рапсодии он упомянул об этом мистеру Кондукису. Похоже, об этом речь вообще не заходила.
— Перейдём к следующему вопросу, — предложил мистер Гринслэд и, подозрительно повторяя жесты своего патрона вчерашним утром, выдвинул ящик стола, чтобы извлечь из него маленькую викторианскую шкатулку.
— Насколько я понимаю, вы уже знакомы с содержимым этой шкатулки и выразили некоторую тревогу по поводу её аутентичности.
— Я сказал, что следовало бы обратиться к специалистам.
— Вот именно. Мистер Кондукис согласился с этим и поручил спросить, не будете ли вы столь любезны лично заняться этим вопросом.
Перигрин почувствовал, что впадает в транс.
— Перчатка и документы застрахованы? — спросил он.
— Только на общих основаниях вместе с остальным имуществом, поскольку их стоимость неизвестна.
— Мне кажется, ответственность слишком…
— Я понимаю ваши колебания и, предвидя их, предупредил мистера Кондукиса. Однако мистер Кондукис остался при своём мнении и просил вас взять эту миссию на себя.
В кабинете повисло молчание.
— Сэр, — проговорил наконец Перигрин. — Почему мистер Кондукис делает все это? Почему он даёт мне… по крайней мере, шанс взяться за столь фантастически ответственную работу? Что заставляет его так поступать? Я же не такой осел — во всяком случае, надеюсь на это, — чтобы вообразить, будто сумел произвести на него впечатление, хоть в какой-то мере соответствующее сделанным через вас предложениям, и я… я…
Перигрин почувствовал, что краснеет, и запнулся. Мистер Гринслэд выслушал его очень внимательно и, как показалось Перигрину, с большим интересом, затем поднял очки за дужки обеими руками, покачал их над письменным прибором и сказал, не поднимая глаз:
— Разумный вопрос.
— Надеюсь.
— И вопрос, на который я не в состоянии ответить.
— О?
— Да. Буду с вами откровенен, мистер Джей. Я понятия не имею, почему мистер Кондукис так поступает. Однако, если я правильно интерпретировал ваши опасения, могу заверить вас, что они неуместны. Это не в его натуре, — как-то очень по-приятельски добавил он и положил очки.
