пользуется особой благосклонностью патрона. Ситуация, говорят, истинно шекспировская. Быть может, он прольёт свет?
— Моя дорогая Герти, — весело изрёк Гарри Грав, — вам, право, следовало бы научиться держать в узде свою воспалённую фантазию. Думаю, — обратился он к Аллену, — мисс Брейс ссылается на тот неоспоримый факт, что мистер Кондукис любезно рекомендовал меня дирекции. Некогда мне посчастливилось оказать ему маленькую услугу, и он счёл себя обязанным отблагодарить за неё. Я понятия не имел, что он присутствует в зале, до тех пор, пока не услышал, как ты, дорогая Герти, шипишь об этом в конце первого акта.
— Мистер Найт, — спросил Аллен, — вы знали, что мистер Кондукис в зале?
— Само собой, — произнёс Найт хорошо поставленным голосом, глядя прямо перед собой.
— Чем меньше говорить об этом, тем лучше, — заметила Дестини Мейд.
— Без сомнения, — важно согласился Найт. Дестини рассмеялась.
— Да, но… — начал было Уинтер Моррис и осёкся.
— Все равно это не имеет значения, — нетерпеливо вмешался Джереми Джонс. Он так долго молчал, что про него успели забыть.
Аллен поднялся из-за стола со словами:
— Мне кажется, мы выяснили все, что могли. Я попрошу инспектора Фокса зачитать его записи. Если кто-либо из вас пожелает внести поправки, скажите об этом.
Фокс старательно зачитал все написанное. Никто не стал возражать. Когда он закончил, Аллен обратился к Перигрину:
— Вы, наверное, хотите поговорить с труппой и сделать какие-то распоряжения?
— Можно? Спасибо.
Аллен и Фокс отошли в угол кабинета и стали о чем-то совещаться между собой. Актёры, немедленно забыв о присутствии полиции, переключились на Перигрина, который сообщил, что дублёр Тревора Вере уже вызван и репетиция сцен с его участием будет завтра утром, в десять.
— Всех занятых в спектакле попрошу не опаздывать, — сказал Перигрин. — И поосторожнее с прессой. Нам нужно вести себя очень осмотрительно, не так ли, Уинти?
Уинти горячо поддержал его, призвав на помощь весь свой незаурядный такт в обхождении с актёрами. Им, конечно, не понравится, если в прессу попадут всякие сплетни, начнётся травля. Поэтому главное — сожаление и никаких комментариев.
— Вас не было, — вещал Моррис. — Вы все разошлись. Вы, разумеется, слышали о несчастье, но у вас нет никаких предположений…
Тут все невольно взглянули на Дестини. Моррис продолжал в том же духе довольно долго. Скоро стало ясно, что этот способный менеджер может, приложив некоторые усилия, заставить взглянуть на случившееся под определённым углом зрения, когда собственно несчастье перестаёт быть таковым. И вдруг он неожиданно проговорился, смутив себя и большую часть аудитории:
— Нам это совершенно не нужно. Гарри Грав фыркнул:
— Блестяще! Все абсолютно счастливы. Убийство нам ни к чему, поскольку и так аншлаг, а горемыка Тревор может приходить в себя хоть целую вечность, пока ему не надоест. Великолепно.
С этими словами он обвил рукой Дестини, которая окинула его фальшиво-укоризненным взглядом, слегка хлопнула по руке и, освободившись, мурлыкнула:
— Веди себя прилично, дорогой.
Затем она отодвинулась, поймала исполненный ненависти взор Гертруды Брейс и с невероятной грацией вопросила:
— Он просто ужасен, правда? Мисс Брейс онемела.
— Вижу, я навлёк на себя монаршью немилость, — пробормотал Грав так, чтобы его все слышали. — Король «Дельфина» сейчас взорвётся.
Найт пересёк комнату и остановился прямо перед Гравом, который был на три дюйма ниже его. Аллену невольно пришла на память сцена из пьесы Перигрина, когда стратфордец стоит перед модником, а «смуглая леди» — гораздо более проницательная, чем прекрасно воплотившая её актриса, — следит за ними в тени, как кошка.
— Вы — самая отвратительная особа, — возвестил Маркус Найт с величественными модуляциями в голосе, — именно особа — поскольку я не стану льстить вам, называя актёром, — с которой я имел величайшее несчастье появиться когда-либо в одном спектакле.
— Прекрасное вступление для поносной грамоты, не правда ли? Коротко и сжато, — с хорошо разыгранным добродушием отозвался Грав. — Даже не совсем похоже на вас, мистер Найт. Кстати, какая прекрасная фамилия — Найт[9], и какое восхитительное сочетание! — добавил он, одаривая широкой улыбкой Дестини. — Оно так и напрашивается перейти в сэра М. Найта, что, надеюсь, произойдёт раньше, чем минуют ещё несколько новогодних праздников.
— Я уже устал просить вас, Гарри, извиняться за непрофессиональное, грубое поведение и начинаю думать, что вы действительно всего-навсего любитель, — сказал Перигрин. — Пожалуйста, подождите в фойе до тех пор, пока не понадобитесь мистеру Аллену. Нет, ни слова больше. Вон.
Гарри глянул на Дестини, скорчил жалобную мину и вышел из кабинета.
— Извините, — пробормотал Перигрин, обращаясь к Аллену. — Мы закончили. Что нам теперь делать?
— Думаю, что женщинам и Рэндому можно уходить, а мужчины пусть подождут на лестничной площадке.
— Включая меня?
— Если вас не затруднит.
— Нет, конечно.
— Для своего рода контроля.
— В химическом смысле?
— Ну…
— Понятно. С чего начать?
— С начала. — Аллен обратился к группе актёров:
— Будьте любезны, пройдите в круглое фойе. Мистер Джей объяснит, что делать дальше.
Перигрин быстренько выпроводил всех из кабинета.
Актёры столпились у запертого бара, стараясь не смотреть в направлении лестничной площадки, туда, где не хватало фрагмента ковра. Стальные двери перед сейфом были закрыты. Сама площадка представляла собой небольшой участок, расположенный тремя ступеньками ниже круглого фойе. На неё выходили две лестницы из нижнего фойе, а сама она охватывала круглое фойе полумесяцем.
— Я не смогу спуститься по этим ступенькам, — сказала Дестини Мейд.
— Можно пройти по другой лестнице, — предложила Эмилия.
— Да, но все равно придётся спуститься на площадку. Я не могу. Гарри!
Дестини оглянулась в полной уверенности, что нужный человек всегда окажется рядом, однако убедилась, что Гарри Грав её не слышит. Он стоял, засунув руки в кармины, и созерцал закрытую дверь кабинета.
Маркус Найт, вспыхнув, сердито проговорил:
— Быть может, вы позволите мне спустить вас вниз? — и очень неприятно засмеялся.
— Весьма любезно с вашей стороны, — сказала Дестини, окинув его холодным взглядом, отвернулась и оказалась лицом к лицу с Джереми Джонсом. Джереми моментально покраснел и смущённо предложил:
— Можно выйти через зрительный зал. Я…
— Джереми, дорогой! О да! Пожалуйста… пожалуйста! Я понимаю, что веду себя крайне глупо, но ведь все люди разные, правда? Спасибо, мой ангел! — затараторила Дестини, подхватывая его под руку.
Они скрылись за дверью зрительного зала.
— Ладно, я пошёл, — сказал Чарльз Рэндом, мгновение поколебался, а затем быстро спустился по
