Еще един год в Провансе

седые гривы, вздутые вены на икрах персоны глубокого пенсионного возраста. Откуда у них такая прыть? Разве этим дедулям не известно, что должны они ковылять от врача к аптеке, трудясь над своим артритом, а не покрывать сотню километров между завтраком и ланчем. И что их интересует в кафе?

Конечно же, добрая закуска и стакан-другой вина. Знаменитый древний грек, врач Гиппократ, определил, что «Смерть сидит во чреве. Плохое пищеварение — корень всякого зла». Если верить этому определению, то чрево провансальца на диво жизнеспособно, логично предположить, что такое его состояние есть результат ежедневно поставляемой туда пищи.

Существует множество весьма аппетитных версий относительно безотказного функционирования кишечника провансальцев. Тут и регулярное потребление оливкового масла, и добрые дозы чеснока, и обильно заливаемое красное вино — разные исследователи дают различные среднестатистические величины, от одного до пяти (!) стаканов в день. Пять стаканов в день — впечатляющее количество. Но хотелось бы, чтобы кто-то из уважаемых господ диссертантов обратил внимание и на мой любимый статистический показатель. Процент сердечных заболеваний на юго-востоке Франции ниже, чем в среднем по стране, и часто сравнивается с самым низким среди развитых стран мира — японским показателем.

И чем же живут, чем питаются эти счастливые обитатели юго-востока? Бессолевыми протертыми кашками? Макробиотическим соевым творогом? Эрзац-тефтельками-фрикадельками со стаканом шипучего безалкогольного бессахарного вина — одним в неделю? Увы и ах, вопреки вершинам диетологической мудрости, значительную часть юго-восточной диеты составляет жир, в особенности гусиный и утиный. В этом птичьем жиру обжаривается картофель, в нем же томятся бобы для благородного рагу, cassoulet, в нем обжаривают и мясо, а fois gras вообще представляет собой гусиный жир, вознесенный на небеса. Это лакомство изобретено вообще-то в Древнем Риме, но французы, знающие толк в еде, дали ему французское имя и со свойственной им национальной скромностью объявили его национальным изобретением и национальным достоянием. Каким образом могло это вкусное и питательное блюдо стать основой долгой и здоровой жизни? Возможно, мы доживем до дней, когда fois gras заменит тофу и всякие иные соевые премудрости в научно откорректированных меню. Может ли жир и вправду приносить пользу организму?

Вероятно, это зависит от того, что за жир и откуда он взялся. Но диетология не вникает в такие тонкости. Многие годы непререкаемые авторитеты вдалбливали нам неоспоримые истины о вреде любого жира. Говорят, что в Калифорнии, где живут люди, состоящие лишь из кожи, костей, мышц да некоторого количества силикона, необходимого для объединения всех этих тканей в единый организм, законодатели и администрация собираются вообще объявить жир вне закона. Даже здесь, во Франции, изготовитель должен указывать на упаковке товара количество жира, преступно оставленное им в продукции. Репутация жира повсюду хуже некуда. И тем удивительнее найти уголок земли, где население столь безудержно поглощает этот греховный холестериновый кошмар.

В надежде отыскать связь между совершенным здравием и fois gras я перерыл кучу книг по диетологии и кулинарии, но нашел лишь те же старые избитые теории под разными соусами и гарнирами. Все они в один голос объявляли жир убийцей, при регулярном приеме он, несомненно, погубит любой организм во цвете лет. Так считали все авторы.

Пытаясь найти иное мнение, хоть и ненаучное, я счел нужным обратиться к корням французского питания. Сначала хотел проконсультироваться с шеф-поваром, но шеф, которого я знал и ценил, больше заботился о вкусовых характеристиках пищи, считая именно это сферой своей деятельности. Заказывающий пищу должен сам оценивать состояние своей сердечно-сосудистой системы. По поводу fois gras он вызвался лишь посоветовать, какие сорта вина «Сотерн» лучше к нему подходят. Разумеется, мне нужна была несколько иная точка зрения, прежде всего беспристрастная.

Мсье Фаригуля никоим образом нельзя причислить к объективным судьям во всем, что касается меню и винной карты, но я все же к нему обратился, надеясь, что в бытность свою школьным учителем он почерпнул какую-нибудь информацию о здоровом питании. Я обнаружил его болеющим за честь Франции на обычном его месте в баре, как всегда, в состоянии перманентного возмущения.

В этот раз кто-то из его ехидных друзей купил в местном супермаркете и подарил мсье Фаригулю бутылку китайского розового вина. Вне всякого сомнения, чтобы поддразнить великого патриота.

Он подтолкнул ко мне бутылку по стойке бара. Я взял ее в руки и прочитал на этикетке: «Розовое вино „Великая стена', произведено и разлито на винном заводе Шиянь в Хубэе, Китайская Народная Республика».

— Сначала они суют нам свои резиновые трюфели, — ворчал Фаригуль, — потом эту отраву в бутылке.

Отрава или не отрава, а бутылка перед ним стояла уже наполовину опустошенная.

— И каков вкус? — поинтересовался я.

Он приложился к бокалу, брезгливо пожевал, проглотил, сморщившись.

— Dégueulasse! [87] Как будто рисовую водку отфильтровали сквозь носок. Причем носок ношеный и нестираный. Как я уже сказал, отрава. Зачем они только такое в страну впускают. А то у нас нет своих прекрасных розовых! Лучших в мире! «Тавель», «Бандоль», «Домен Отт»… Осталось только китайского кальвадоса дождаться. — Таким образом он оказался на своем любимом коньке и понесся на нем вскачь, обличая свободную торговлю, лишающую честных французских виноделов куска хлеба, позволяющую китайским оккупантам топтать французскую землю и так далее. Я попытался отвлечь его и направить беседу в сторону неоспоримого превосходства исконно французской диеты на базе fois gras, но он не позволил себя увести от темы дня, тлетворного китайского влияния на французский образ жизни. Даже про американцев забыл.

Не намного дальше продвинулся я и с Режи, обычно надежным источником предвзятой информации в защиту всего французского. Конечно, fois gras — пища, полезная для любого. Кто же этого не знает! А если отведать этого блюда, изготовленного сестрами Ривуар из Гаскони… Une merveille! [88] Пальчики оближешь. Но в отношении медицинских аспектов Режи спасовал.

В конце концов меня прибило к Мариусу, похоронных дел эксперту, изловившему меня в кафе однажды утром. Его распирало от каких-то новостей, но прежде чем он успел меня ими загрузить, я парировал вопросом относительно его воззрений по поводу диеты и долголетия.

— Нельзя есть что попало, о чем речь, — ответил он. — Но, впрочем, разница невелика. La vieillesse nuit gravementala santé. Старость вредна для здоровья. Вне всякого сомнения.

Тут он просиял и наклонился ко мне, чтобы рассказать об одной интереснейшей смерти, свеженькой, последней в деревне. Как обычно, об отбытии ближнего в мир иной он повествовал негромко, неспешно, серьезно. Но я видел, что история эта, l'affaire Machin [89], доставила ему большое удовольствие.

Оказалось, что почивший, мсье Машен, всю жизнь свою патриотично жертвовал деньги фонду Национальной лотереи. Каждую неделю, в надежде на неминуемый выигрыш, он покупал билет, который для сохранности засовывал в карман своего единственного костюма. Костюм висел под замком в шкафу и вынимался на свет божий лишь по случаю свадеб родственников да еще однажды, когда через деревню на малой скорости проезжал президент Франции. Раз в неделю шкаф отпирался, старый несчастливый билет удалялся и заменялся новым, до поры счастливым. Тридцать лет Машен следовал этой привычке, ставшей традицией, тридцать лет до самой смерти, и ни разу не выиграл ни сантима.

Конец наступил неожиданно для Машена, в разгар лета, и его похоронили честь по чести, как положено, на деревенском кладбище. Он много лет служил на местной почте. На следующей неделе после погребения, в полном соответствии с несправедливостью судьбы-злодейки, выяснилось, что последний его лотерейный билет выиграл. Не миллионы, отнюдь не главный выигрыш, но существенную сумму в несколько сот тысяч франков.

Мариус выдержал паузу, позволяя улечься впечатлению от жестокости жизни и изображая изумление по поводу пустоты стоявшего перед ним стакана. Перед тем как продолжить, он оглядел кафе, как будто опасаясь, что кто-то его подслушает, и сообщил шепотом, что с выигрышем возникла un petit problème. Машен лежал в земле сырой в своем единственном костюме, что и логично. В