7. Международное сообщество и Россия должны признать решение такого суда.
План был явно утопическим, предвыборно-популистским: ни для той, ни для другой стороны в полном объеме он был неприемлем. У Москвы, конечно, не могло быть возражений против того, что Чечня — это часть России, что на ее территории действует российская Конституция, что окончательное урегулирование чеченской проблемы может быть достигнуто только политическим путем (общая, никого ни к чему не обязывающая декларация). А вот с тем, чтобы в Чечне были действительны только такие решения, которые поддерживает большинство населения республики или чтобы суд над террористами происходил по нормам международного права, Кремль, разумеется, никогда не согласился бы. Что касается чеченской стороны, для нее тут вообще ничто не было приемлемо, разве только все тот же декларативный пункт о политическом решении чеченской проблемы.
Понятное дело, Березовский и не рассчитывал на то, что его план примут: не настолько он наивен. У него, как всегда, по-видимому, были тут какие-то скрытые, «боковые» замыслы. В частности, можно предположить, он надеялся, что «для обсуждения плана по Чечне» его примет Путин, и на этом приеме, он, Березовский, попытается решить какие-то свои проблемы, никаким боком к Чечне не относящиеся.
В общем-то, так оно и получилось. 18 ноября Путин принял Березовского (здесь Борису Абрамовичу посодействовала пресса: на Путина посыпались вопросы, знаком ли он с планом олигарха). Не думаю, что само обсуждение предложенного Березовским плана заняло много времени. Как и ожидалось, Путин согласился, что некоторые его пункты «достойны внимания» — в частности, первый и второй. В целом же план, как нетрудно было предположить, Путина не вдохновил.
Главной же целью визита Березовского, по-видимому, было — замолвить слово за его протеже, бывшего подполковника ФСБ Александра Литвиненко, который в то время пребывал под арестом (его беды начались после того, как в ноябре 1998-го он и несколько его товарищей выступили по телевидению со скандальными разоблачениями своей лубянской конторы).
Увы, этот демарш Березовского также не увенчался успехом. Как сообщалось в прессе, Путин (напомню: в ту пору, когда раскручивались события вокруг Литвиненко, он был как раз директором ФСБ) заявил своему посетителю, что никто не имеет права вмешиваться в ход следствия и что события должны развиваться так, как это определено законом.
Спустя всего лишь девять дней Московский гарнизонный военный суд снял с Литвиненко и его коллеги, другого бывшего подполковника ФСБ Александра Гусака обвинения в «превышении должностных полномочий с применением насилия», однако оба они тут же были арестованы по другому обвинению — в превышении власти, вымогательстве, похищении людей и убийстве….
Большинство российских граждан — за то, чтобы «мочить их в сортире»
Как уже говорилось, одной из главных причин стремительного роста популярности Путина стало возобновление чеченской войны. Решительные жесткие действия нового начальника на Северном Кавказе нашли живой отклик в сердцах российских граждан. По опросам Фонда «Общественное мнение», проведенным 13 ноября и 11 декабря 1999 года, эти действия одобряли две трети наших соотечественников, отрицательно их оценивали менее одной пятой.
Подавляющее большинство опрошенных высказалось также за то, чтобы федеральные войска продолжали продвижение вглубь Чечни, не останавливаясь ни у Терека, ни у горной ее части (тогда кое-где в прессе еще велись споры об этом)…
В общем, основная масса российских граждан выступала за то, чтобы «мочить их в сортире».
Это при том — об этом уже говорилось, — что всего лишь три с небольшим года назад большинство наших соотечественников категорически требовало от Ельцина немедленно прекратить войну. Когда же глас народа был гласом Божьим — тогда или теперь?
КОГДА МИР НЕ НУЖЕН
Переговоры с Масхадовым, оказывается, ведутся
10 декабря неожиданно выяснилось некое существенное обстоятельство, касающееся чеченской проблемы. Как заявил в этот день Путин, российское правительство, оказывается, никогда не прерывало контактов с теми, «кто называется официальными лицами в чеченском руководстве, в том числе с Асланом Масхадовым». Эти контакты продолжаются и поныне. По словам Путина, несколько дней назад он встречался с одним из вице-премьеров правительства Масхадова, который приехал в Москву по поручению президента Чечни. Как сказал Путин, российская сторона сообщила условия, на которых она готова продолжить переговоры с Масхадовым: «Во-первых, Масхадов обязан осудить терроризм во всех его проявлениях, во-вторых, правительство Чечни должно выдать всех заложников, как российских граждан, так и иностранных, и, в-третьих, осуждая международный терроризм, Масхадов должен выдать тех преступников, которые организовали взрывы в Москве, Волгодонске, Каспийске и других городах, тех, кто принимал участие в нападении на Дагестан».
Кроме того, Путин сообщил, что накануне у представителей российской стороны была встреча с еще одним вице-премьером правительства Масхадова, и там вновь были повторены условия, на которых Москва согласна продолжить переговоры. Однако никакого конкретного результата эти встречи, мол, не приносят.
— Появляются новые лица, а ответов до сих пор нет, — сказал Путин.
Через два дня, выступая на канале ОРТ, Путин сделал одно существенное уточнение: переговоры ведутся «со всеми политическими силами в Чечне, не только с Масхадовым». В ту пору на политическом горизонте появился муфтий Чечни Ахмад Кадыров, настроенный вполне лояльно к федеральной власти, и Москва стала постепенно склоняться к тому, чтобы именно на него сделать ставку как на главного партнера по переговорам с чеченской стороны. Правда, к этому времени Масхадов уже отстранил Кадырова от должности муфтия Чеченской Республики, посчитав его предателем, однако Кадыров пренебрег этим распоряжением президента.
Путин предъявляет Масхадову невыполнимые требования
Что касается самого Масхадова как партнера Москвы по переговорам, Путин довольно четко изложил, как он смотрит на этого деятеля:
— Первое, что должен сделать человек, который называет себя президентом республики или претендует на то, чтобы так называться, это выдать заложников, причем заложников, захваченных задолго до начала этого конфликта и удерживаемых там по криминальным мотивам, не по политическим. Их там более 350 человек, в том числе иностранцев. Однако Масхадов их не выдает. Есть два варианта ответа на вопрос, почему. Первый: он может это сделать, но не хочет. Тогда он полностью ассоциируется с бандитами, и тогда со стороны России с ним должны вести переговоры не президент страны и премьер- министр, а следователи прокуратуры и ФСБ, и не в Кремле и в Белом доме, а в Лефортове. Возможен и другой вариант: он хочет отдать, но не может. Он не может выдать заложников, он не может выдать преступников, бандитов и террористов, он не мог воспрепятствовать нападению на Дагестан, не мог воспрепятствовать взрывам в крупных городах России. Он ничего не может. А тогда возникает вопрос: зачем он нам нужен в качестве переговорщика, тот ли это человек, с которым можно и нужно
