своими ногами. – По правде сказать, я хотел извиниться, Обещал к ней заскочить вчера вечером на обратном пути, – он прокашлялся, – когда возвращался из Дублина. Но у меня кончился бензин, стрелка была совсем на нуле, ну и долго со всем этим провозился. – Он встал и стер пятна травы с колен.
Весельчак был неглуп, смекалист и очень хитер, и сейчас всевозможные соображения, казалось, вереницей проносились в его голове. Глаза обшаривали место преступления, не упуская ни одной детали. Он поджал губы, желая скрыть свои чувства, но загорелые щеки испещрила рябь морщинок – ему все же не удалось справиться с привычной самодовольной ухмылкой. Так прошло несколько мгновений, а потом его лицо как-то опало, будто из него выпустили воздух, и О'Дауд сразу стал выглядеть на свой возраст. Попытался придать чертам прежнее выражение, но получилась гримаса болезненной горечи. Он вдруг стал похож на несчастного, брошенного ребенка.
– Когда она… потеряла сознание?
– Потеряла сознание? Почему вы так подумали? Она что, была больна? – Рекальдо прикидывал, стоит ли говорить О'Дауду, что он видел его накануне, но решил приберечь тяжелую артиллерию до более подходящего момента.
– Я за этим и заглянул – проверить, как она себя чувствует. Вэнджи всего пару недель назад выписалась из больницы. – Весельчак неприятно сморщился. – Делала операцию.
– По какому поводу?
Возникла неловкая пауза.
– Что-то было не в порядке с желудком. Точнее сказать не могу. Бедная Эванджелин… – О'Дауд явно вообразил, что причиной смерти миссис Уолтер послужила ее болезнь. На его глазах блеснули слезы.
– Вы были ее близким другом? – помолчав, спросил сержант.
Весельчак словно не заметил прошедшего времени.
– Да, я ей друг, – едва слышно пробормотал он и вдруг взорвался: – Господи, это все, что вы можете мне сказать?
Его вспышка не тронула Рекальдо.
– Какое совпадение, – бросил он кисло. – Перед тем как вы явились, я как раз спрашивал мистера Спейна о ее друзьях.
– Что? – Весельчак вскинулся, словно бойцовский петух на арене. Его лицо исказилось. – Что?
– Все очень просто: я интересуюсь, с кем еще она общалась в округе? Кто приходил к ней в гости?
У О'Дауда сузились глаза.
– Почему вы спрашиваете меня?
– Обычная процедура, – успокаивающе ответил сержант. – Такие вопросы всегда задают, если какой- нибудь человек умирает при странных обстоятельствах.
– При странных обстоятельствах? – эхом отозвался Весельчак, словно не мог взять в толк, что ему пытаются объяснить. Последовало тяжелое молчание, и до него стало доходить. – Какие-такие странные обстоятельства? О чем вы толкуете?
– Я вам вообще ничего не толкую. Я спрашиваю, кого она знает, то есть знала, из соседей?
О'Дауд непонимающе поморщился.
– Силы небесные, вы хотите сказать, что ее убили?
– Ничего подобного я не говорил. Просто ответьте на мой вопрос. Мы пока не знаем, что на самом деле произошло.
Весельчак поджал губы.
– Финбар Спиллейн работал у нее садовником, Терри Уилан из лодочного парка ухаживал за ее суденышком. И Кевин Коркери тоже. Майкл Хасси… Вэнджи часто бывает в баре, уверен, вы ее там видели. Она знает многих. Что до друзей… – О'Дауд пожал плечами. – Близко она ни с кем не сошлась. Разве что с семейством Суини. Одно время она часто встречалась с Крессидой, – неодобрительно добавил он.
– А с ее мужем? – поинтересовался сержант.
Весельчак не ответил. Хитро из-под ресниц смотрел на сержанта и прикидывал, какой дать ответ.
– О нет, – пожалуй, чересчур небрежно бросил он. – На него у Эванджелин не хватало времени. Она дружила с миссис Суини.
– Ах вот как. – Рекальдо старался сохранить безучастный вид, однако понимающий блеск глаз О'Дауда дал ему ясно понять, что его интерес к Крессиде не остался незамеченным. Господи, что за место, раздраженно подумал он. Все всё знают. Комментируют, судачат, перемывают косточки, обсуждают. О'Дауд совершил ошибку, решив заработать очко, – ложь не имела смысла, однако сержант не стал возражать: осторожность требовала сначала выяснить детали.
– Кто еще? – сурово спросил он.
– Вот этот, – Весельчак повернул пухлое лицо к Джону Спейну, – постоянно здесь болтается, – и хищно глянул на Рекальдо: – Почему вы бросили ее здесь? Почему не перенесли в дом? Куда подевался чертов врач? – Казалось, он вот-вот сорвется. – Что тут делает этот тип?
Старик посмотрел прямо в его лихорадочно блестевшие глаза, но промолчал. Распрямился во весь свой немалый рост и стоял спокойно, как глыба. Его глубоко спрятанная мощь подавляла. Рекальдо, наблюдая за ним, пришел к выводу, что, несмотря на свое крепкое тело, Спейн источал скорее интеллектуальную, чем физическую энергию. Как он ни старался, ему не удавалось скрыть привычку властвовать.
Молчаливое противоборство длилось не больше нескольких секунд, затем Спейн повернулся и грузно направился через выросшее дикими травами поле.
– Эй, мистер Спейн, куда это вы? – окликнул его Рекальдо. – Вернитесь. Вы не можете уйти так просто.
Старик остановился. Его руки висели по швам, как у несчастного бабуина. Полуобернувшись, он жестко бросил сержанту:
– Могу и уйду. Я стар, замерз и промок. Пойду домой. И вот что, мистер Рекальдо, у меня нет сомнений: О'Дауд знает, что и как.
– В таком случае оставайтесь дома, – предупредил его Рекальдо. – Нам придется еще поговорить.
Пока они смотрели, как Спейн ковыляет к своей лодке, зазвонил мобильный сержанта. Рекальдо поднес его к уху, минуту или две слушал и при этом не сводил глаз с О'Дауда.
– Вам тоже придется уйти, – вежливо сказал он ему, пристегивая телефон к поясу.
– Что это вы, Фрэнк, вдруг заговорили так формально? – начал было О'Дауд, но посмотрел на распростертое на земле тело и зажал ладонью рот. – Можно мне взглянуть на нее?
– Извините, – покачал головой полицейский, – придется оставить все как есть.
К его удивлению, Весельчак опустился на колени подле покойницы и склонил над ней голову. Рекальдо почувствовал себя неуютно. Он понимал: сколько бы ни горевал О'Дауд, расследование пойдет своим чередом. Известно, что О'Дауд был ближайшим соседом убитой. А кем еще? Другом? Любовником? Как бы то ни было, его жизнь подвергнется доскональному изучению, всплывут на свет его слабости и раз и навсегда придется смириться с оглаской. Это касалось не только О'Дауда, но и Спейна, и всех, кто был связан с убитой, даже если эти люди были невиновны. Садовник, бармен, ребята из лодочного парка… Крессида Суини. Он сам. Все они – зерна для жерновов следствия.
Его мысли нарушил Весельчак.
– Давайте что-нибудь сделаем. Перенесем ее с мокрой травы в дом. Нельзя же оставлять ее здесь. Это ужасно. Мы должны…
– Нет, извините, тело придется оставить на месте. А вам, боюсь, необходимо уйти. Вскоре к вам обратятся, а до тех пор я просил бы вас не отлучаться из дома. И не вздумайте никому ничего рассказывать. Вы меня слышите? Я не желаю, чтобы в баре Хасси начались пересуды по этому поводу. Учтите, я предупреждаю вас совершенно серьезно.
– Что-то я не слышал, чтобы вы делали такие же наставления старику Спейну, – едко заметил Весельчак.
Но ему не удалось смутить Рекальдо.
– Если бы я опасался, что утечка информации может исходить от него, – парировал полицейский, – предупредил бы непременно. Но вы прекрасно знаете, что Джон Спейн ни с кем не общается.
– И с ним никто, – фыркнул О'Дауд.
– Вот именно. Вы – совершенно иное дело. Вы больше знаете о людях в здешней oKovre. чем кто-либо
