– Все так, для этого у нее на руках было недостаточное количество акций. Насколько мне известно, существует какой-то минимум. Вот что подразумевалось под вмешательством постороннего лица.
– Но тогда как она могла быть к этому причастна?
– Сам не понимаю, – пожал плечами Кэссиди. – Но именно ее назвали в этой связи. – Он вздохнул, немного помедлил и продолжил: – Понимаю, мне не следовало бы признаваться, что у нас с таким небрежением занимаются управлением. Когда у руля стояли Блейберга, они за всем присматривали. Сначала старик, потом Иоахим. Разумеется, ненавязчиво. Но служащим нравилось, что владельцы знают каждого. У людей возникал интерес к делу. Это было похоже на семейное предприятие. Теперь старший Блейберг давно в могиле, Иоахим в последние два года почти отошел отдел. Не всегда появляется даже на заседаниях совета директоров. – Флор Кэссиди недовольно скривился. – Что, по-моему, является плохим знаком. Разговор тех двоих только подтвердил мои ощущения, что мы скатываемся куда-то не туда. Скажу вам откровенно: эта гостиница – дикая и одновременно фантастическая мечта. Прежде всего потому, что наши стандарты очень высоки, а это обходится недешево. Содержание здания стоит безумных средств. Только представьте, каково поддерживать тепло, когда портится погода и в бухте бушует ветер.
– Я слышал, что мнения членов совета директоров разделились по поводу трех предложений: первое – оставить все как есть. Сохранить первоклассный частный отель. Никаких ознакомительных программ или общедоступных туров. Второе: развивать корпоративные мероприятия и устраивать конференции, разумеется, для узкого, привилегированного круга. И третье, наиболее радикальное, исходило от группы директоров, которую возглавлял теперешний председатель Суини. Они предложили продать гостиницу на торгах и превратить здание либо в конференц-центр, либо пустить под квартиры.
– И к какому же предложению склонялись предполагаемые заговорщики? – спросил Рекальдо. То, что он услышал, заставило его выпрямиться на стуле и насторожиться.
– Вопрос в точку. Ни к какому. Или, вернее, ко всем. Повторяю, это всего лишь то, что я подслушал. Судя по всему, их единственная цель – сместить Суини, а затем или возвратить Иоахима, или усадить в кресло председателя кого-то неизвестного.
– Есть соображения, кого именно? – небрежно спросил сержант и, словно эта мысль только что пришла ему в голову поинтересовался: – А когда Суини стал председателем?
Управляющий пожал плечами и поправил:
– Исполняющим обязанности председателя. Три или четыре года назад. Иоахим занялся обустройством другого отеля на Пиренеях и стал уделять «Атлантис» все меньше и меньше внимания. В то время решение казалось удачным… – Кэссиди закатил глаза. – Теперь-то ясно, что за гусь этот Суини. Без царя в голове. Его компания в Лондоне накрылась. Только не говорите, что ни разу не видели, как он напивается до бесчувствия. Вовсе пропил мозги. Не представляю, как бедняжка жена его терпит. – При этих словах в душе Рекальдо вспыхнула горячая надежда, что терпению Крессиды скоро придет конец.
– Но каким образом со всем этим связана миссис Уолтер? – спросил он.
– Господи, не знаю! – всплеснул руками управляющий. – Сам был удивлен. Всегда считал, что Суини ее приятель. По крайней мере не раз видел их здесь вместе. Хотя и не в последнее время. – Он недоуменно прикусил губу. – А те два типа так упорно твердили ее фамилию, будто речь шла о вендетте. – Он на мгновение задумался. – Настоящее словоблудие. Интересно, кто унаследует ее долю?
– Да-а, – протянул Рекальдо. – Хотелось бы знать. – Он взял список и, проведя пальцем по фамилиям, задержался на Муре-Робертсоне. – Этого господина знаете?
– Вы что, ясновидящий? – удивился Флор. – Он сюда лица не казал, а теперь, хотите верьте, хотите нет, в отеле. Сам видел полчаса назад, как он пил кофе в салоне.
Сержант вскочил на ноги:
– Он еще здесь?
– Сейчас проверим. – Кэссиди вышел из кабинета, но тут же вернулся. – Он в спа. Купается. Через полчаса заказал обед в ресторане. Хотите, чтобы я передал для него сообщение?
– Нет. Разыщут его, когда буду уходить. Как он выглядит.
– Примерно вашего роста, но плотнее, за семьдесят лет. Одет очень экстравагантно. В таких ярких цветах, что легко определите за милю. Фрэнк?
– Что?
– Забавно, что вы спросили о нем именно теперь. Я определенно вспомнил, что те два человека упомянули и его фамилию, только забыл, в какой связи. – Управляющий поморщился. – Возможно, я не так расслышал… В тот самый момент через коммутатор вызвали Роберта Келли-Мура – это могло сбить меня с толку. Но о ком бы ни шла речь, директора занервничали – испугались, что он решил продать свою долю.
– И вы подумали, что он решил продать акции миссис Уолтер?
– Нет. – Кэссиди чувствовал себя явно не в своей тарелке. – Я полагал, что О'Дауду, пока они не упомянули ее. Меня это сильно озадачило: ведь она не входила в совет директоров. Вот я и навострил уши. И вообще все это очень странно.
– А у вас есть какие-нибудь соображения о том, что происходит? – спросил Рекальдо. Он чувствовал, как в нем росло возбуждение. – Ну же, Флор. Я обещал, что ничего никому не скажу.
– Это только слух, и основан исключительно на догадке. Те два человека все еще разговаривали, когда появился Джер О'Дауд. Они его как будто ждали, но в ту же секунду заткнулись – насколько я мог слышать, о правлении не было сказано больше ни слова. Зато как только он ушел, они продолжили разговор прямо перед моим кабинетом. А я держал дверь слегка приоткрытой, – застенчиво признался управляющий. – И весь обратился в слух. Очень ясно услышал, как один из них произнес: «Этот О'Дауд – ложка дегтя в нашей бочке меда. Парочку водой не разольешь». А второй ответил что-то насчет большинства держателей акций.
– Есть соображения, о ком он говорил?
– Господи, и да и нет. Мне бы не стоило это рассказывать. Старший Блейберг то ли продал, то ли подарил Джеру О'Дауду свою долю. Когда Отто умер, тот приобрел еще. Миссис Уолтер занималась тем же. Так я полагаю. Всем известно, они два сапога пара. Сами, наверное, слышали. Думаю, она хотела заполучить достаточно акций, чтобы войти в правление. А он ей помогал. Что-то в этом роде.
– Что более выгодно для этого места: поддерживать в том виде, в каком оно есть, или развивать по- иному?
– Спросите кого-нибудь более компетентного и менее заинтересованного. Но скажу вам так: один из хлипких летних коттеджей неподалеку от вас сменил владельца почти за сотню тысяч. И это отнюдь меня не успокаивает.
«И меня тоже, – согласился про себя Рекальдо. – – Даже если принять в расчет предложение бывшей жены».
– У Суини большая поддержка? – спросил он.
– Не знаю. Не все выступают против него. Он может произвести впечатление, да и на заседания правления, как правило, является трезвым.
Мыслями Рекальдо уже витал далеко. Неужели эта парочка загоняла Суини в угол, вынуждая к продаже акций по бросовой цене? А потом повернула бы на сто восемьдесят градусов, поддержав его же проект, когда сам он от него уже ничего не мог бы получить Толково. Если вспомнить недавние откровения О'Дауда, рассказ Флора получился очень информативным. Странно, что имя О'Дауда каждый раз возникает в тандеме с Уолтер. Однако еще более странно, что он, плоть от плоти местный, проглядел, как молва распространилась по округе не хуже евангельского учения. Рекальдо задумался, но лишь на мгновение. Ведь этот Весельчак изворотливый малый. Что бы о нем ни судачили, он сам режиссировал любой слух о себе. А если… Следующее предположение сержант принял не с такой уверенностью. Если Весельчак, великий махинатор, заподозрил, что его самого пытаются надуть? Что тогда? Какой удар по его самолюбию!
Рекальдо нашел Алекса Мура-Робертсона в столовой за столиком у окна. Флор точно описал его одежду: на нем была ярко-зеленая рубашка-поло и броские свободные клетчатые брюки. Он оказался любезным и словоохотливым человеком.
– Я разговаривал с миссис О'Фаолейн в среду, как только узнал о смерти несчастной миссис Уолтер. Очень печально. Разумеется, я знал, что она болела. Но чтобы человека вот так забили! Ужасно!
