последние несколько лет она сделалась желчной, а я не мог догадаться, в чем причина. И по-идиотски полагал, что единственный способ – выяснить это у нее самой. Поэтому, вернувшись, сел в лодку и погреб к ее дому. Но как только увидел ее, понял, что совершил ошибку. Она то ли обкурилась, то ли еще что, только сделалась совершенно невменяемой, не владела собой. В последние дни я много думал об этом и пришел к выводу, что она играла на публику, а я подвернулся под руку.
– Играла из-за Крессиды?
– Нет. Я почти уверен, что в саду или в доме кто-то спрятался до того, как появилась Крессида. Окна были широко распахнуты. Кто-то, кого она хотела поразить, или поддразнить, или наказать, или… А Эванджелин то и дело повторяла: «Ну же, давай, давай! Покажи нам, как это делает настоящий мужчинам Вообще-то она выражалась куда грубее.
Рекальдо не было дела до грубостей Эванджелин, но его заинтересовало это самое «нам».
– Она так и сказала – «нам»? Как ты считаешь, кого она имела в виду?
– Не знаю. Но после того как Кресси ее ударила, мне послышался смех. Мужской. Господи, как это было отвратительно.
Мало-помалу Спейн рассказал обо всем, что произошло. Он не щадил себя, и Рекальдо наконец понял, почему Кресси защищала старика и почему сказала, что его унижали. Но, даже слушая Джона, он лихорадочно размышлял, с какой стати Эванджелин Уолтер так странно и яростно возненавидела Спейна и Крессиду. Может быть, потому, что они оба сделали для Гила то, что она не сумела сделать для дочери? Сержант поежился. Дали второму ребенку Суини то, в чем было отказано его первенцу?
– Слушай, а смеялся, случайно, не Суини? – Рекальдо страстно желал, чтобы Джон подтвердил его догадку.
– Понятия не имею кто. И вообще не уверен, не вообразил ли я все это от начала до конца.
– Что потом произошло с Кресси?
– Я потащил ее из сада к лодке, она вырвалась. Ее машина стояла у эллинга. Я усадил ее внутрь и отвез к себе домой. И Гил, и она были все в синяках. Я испугался, что у мальчика сломана рука. Крессида была в жалком состоянии, едва могла говорить. Я с трудом понял, что она пыталась мне втолковать. Ее муж завел роман с Уолтер, а та убедила его нажать на Кресси и заставить подписать разрешение на продажу дома, пригрозив, что они сообщат, будто я развращаю ее сына. Будто я педофил.
Роковое слово прошелестело и растворилось в воздухе. Рекальдо посмотрел на старика – тот раскачивался взад-вперед, на изборожденном морщинами лице отразились недоумение и мука. Спейн судорожно вздохнул.
– Я не мог оставлять там свою лодку. Следовательно, надо было вернуться, чтобы ее забрать. – Старик поднял на сержанта глаза. – Не помню, как я действовал. Лодка оказалась там, где я ее бросил. Я забрался в нее, вывел на середину реки. А когда обернулся на дом миссис Уолтер, то увидел, как она встала.
Я своим глазам не поверил: она не умерла – опершись на садовый столик, откинула голову и смеялась. Играло то ли радио, то ли проигрыватель. Ветер доносил звуки музыки… Элла Фицджеральд…
– Вспоминай! Джон, ради Бога, вспоминай, что она сделала затем?
Спейн в замешательстве застыл.
– Вошла в дом и выключила свет. – Он запнулся. – Нет, не так: сначала погас свет, а потом она вошла в дом.
– Что ты сделал потом?
– Принялся грести что было сил. Хотел сообщить Кресси… – Постой. Вспомни еще – пройдись взглядом по берегу вдоль сада Эванджелин. Там что-нибудь было? Ну думай же, думай!
– Мм-м… – Старик приложил к губам ладонь. – Там стоят катер Вэла Суини. Был привязан к дереву. Видимо, он все это время находился там.
Рекальдо стиснул ладони, стараясь загнать вглубь растущее возбуждение. Хорошо ли разглядел Спейн то, о чем теперь говорил?
– Прилив начался. Вода поднималась так быстро, что меня понесло вверх по реке. Не успел я глазом моргнуть, как оказался за косой, и мне пришлось изрядно попотеть, чтобы вернуться. Я перегнал машину Кресси в укромное место на случай, если Вэл вздумает ее разыскивать. А когда вернулся в коттедж, услышал звук лодочного мотора. Бросился к косе и увидел, что поперек реки несется катер. Я почти уверен, что это был Суини. Сам не знаю, что меня заставило вернуться в сад Уолтер – на этот раз по берегу пешком. Катер исчез, но с противоположной стороны реки все еще доносился слабый звук мотора. Однако теперь кто-то стоял у дерева. Я стал подкрадываться, стараясь, чтобы меня не увидели и не услышали, и, приблизившись, узнал ее. Позвал по имени, но она не пошевелилась. У меня екнуло сердце. Я протянул к ней руку, а когда отнял, пальцы были в крови. Ее голова свесилась на грудь. Я прошептал ее имя, потрогал запястье – пульс отсутствовал. – Спейн посмотрел Рекальдо в глаза. – У меня не оставалось сомнений, что она умерла. Извини, что я тебе лгал.
– Начинаю понимать почему, – сухо ответил сержант.
– Я не мог ясно мыслить. Знал, что надо увезти подальше Кресси и Гила. Путь предстоял неблизкий – вода поднялась так высоко, что вброд по берегу не пройти. И еще… только не знаю, не придумал лия все это. – Спейн замялся. – Стал накрапывать дождь,
– Мужчина или женщина?
Старик сгорбился.
– Не разглядел. Было слишком далеко. Но кто-то крупный.
– Крупный – в смысле высокий?
– Нет, плотный. Крупная плотная фигура.
«Или высокий худой человек, который нес что-то большое», – подумал Рекальдо.
– В котором часу ты пришел домой, Джон?
– Точно не знаю. В три, в половине четвертого. Я разделся, искупался в реке, затем вошел в дом и стал ждать, когда проснется Крессида. Она поднялась около четырех. Я отвел ее и мальчика к «рейнджроверу» и отослал в Корк. Она была никакая, но ничего лучшего я придумать не мог. Потом до рассвета пил горячее молоко и виски. И был готов снова сесть на весла.
Сержанти старик медленно пошли по дорожке к дому. Когда остановились у джипа, Спейн заговорил опять:
– Вчера в Пэссидж-Саут я встретил одну женщину. Наверное, журналистка из какой-нибудь газеты. Это та самая девушка, которая явилась ко мне в Гарварде и убедила вместе сфотографироваться. Ее звали Фиона Мур.
Рекальдо похолодел.
– Ты с ней разговаривал?
– Вот еще! – фыркнул Джон. – Она меня и не заметила. По крайней мере мне так показалось.
– Держись подальше от деревни, Джон. Ради Бога, не показывайся ей на глаза.
– Фрэнк, еще раз мне этого не выдержать.
Глава двадцать пятая
После допроса Джона Спей на Рекальдо попал домой в половине десятого. Сломленный, измотанный старик остался за кухонным столом, вцепившись в большой стакан виски.
Пока сержант вел машину, половина его существа возбужденно замирала при мысли о том, что ему удалось нащупать связь Суини с убийством. Зато другая тряслась от злости: останься Эванджелин Уолтер в живых, он сам бы разорвал стерву на куски. Рассказ старика оставил ощущение грязи и вины: Рекальдо понял, как легко любовь и вожделение способны превратиться в нечто извращенное. Но в таком случае, если его догадка верна, Эванджелин была испорчена сильным чувством и уготовила другому то, что пришлось испытать самой.
Фионе Мур, можно сказать, повезло, что сержант не ветретил ее в таком настроении. Рекальдо юркнул в темный пустой дом, прошел прямиком в ванную и встал под обжигающий душ. Вытерся, прошлепал в халате вниз по лестнице и налил двойную порцию виски. Господи, как он устал! Автоответчик запечатлел
