крещенный!.. Вы слышите?.. Две совершенно противоположные концепции: одна из них – «Кто веру имеет и крестится…», другие говорят – формулу совершить. Кстати, латинское учение, католическое, все, если хотите, заключает в этой формуле – православие же (я вам привел слова Кирилла Иерусалимского): «Если человек веру имеет и крестится, спасен будет». Так вот, в крещении нужно разделять две вещи: первое – совершение чинопоследования (с формулой, погружением или окроплением) и дар благодати, которую дает Господь только тому, кто имеет искреннюю… (вы слышите?) искреннюю веру, правильную веру. Почему мученики крещены, не приняв крещения? Потому что они своими страданиями, своею смертью засвидетельствовали, что они такую веру имеют, и Господь дарует им этот дар крещения. Господь дарует!.. Да, это исключительное дело, но они засвидетельствовали своей жизнью и смертью!.. Потому они крещены… Потому апостолы крещены… Потому Божья Матерь крещена… Потому песком крестят в пустыне… Крещены… Понятно? Хотя, кажется, надо водою. Все понятно… Господь дает! Итак в отношении католиков, я думаю, теперь будет понятно: если человек из католичества искренне обращается в православие, то есть имеет правильную веру, искреннюю веру, то чинопоследование крещения можно и повторять, и не повторять. Вы слышите? Потому что до этого у него не было правой веры. Не было у него, с точки зрения православного учения, не было у него этого дара благодати Божией, этого семени Христова, а теперь же, когда он переходит в православие, то: можно вновь совершить чинопоследование, можно не совершать чинопоследования, а принять через покаяние – в любом случае Господь, видящий веру человека, уже дарует ему семя нового человека, которое и есть таинство крещения. Вот так! Видите? Поэтому это сторона формальная, это сторона каноническая, а не догматическая. Понятно теперь, почему у греков перекрещивают – считают нужным повторить и сам чин, у нас не перекрещивают – считаем, что там правильно совершено, можно не повторять, но покаяние обязательно. Да так же и принятие в сущем сане. То же самое… Хотя должен вам сказать, что вот был случай – это уже лет двадцать пять тому назад, даже больше – целый, правда маленький, католический монастырек ученейших мужей (там есть монахи ученые такие) перешел полностью в православие. Перешли они в православие потому, что занимались изучением святых отцов, и убедились… (их человек семь или восемь было там) и убедились, что именно православие верная религия, а не католичество. Это был, конечно, удар сильный по Ватикану, это была очень громкая история, но они сами потребовали, чтобы их вновь крестили и вновь рукополагали. Они хотели, чтобы даже православное чинопоследование было совершено. Ну что ж, никто не возражал против этого, пожалуйста! Это же каноническая сторона, формальная, а не догматическая. Вот так.
ВОПРОС: Младенцев когда крестят, они же не верят?
ОТВЕТ: О, правильно, хорошо! Я хотел сказать и забыл. Вот спасибо. Вопрос такой: а как же быть с младенцами – они же не верят, они же не могут еще верить? Их ум еще… ну, не понимает еще ничего. Совершенно верно. Так вот, здесь я вам скажу так: поскольку мы уже договорились, что (я думаю здесь сомнений ни у кого не возникает) Господь дает семя нового человека, то Господь и видит, и знает – мы совершили… Почему мы совершаем это внешнее таинство? У нас нет видения души, нет видения – дал ли Господь этот дар или нет. Поэтому и совершается вот это видимое таинство чинопоследования, а здесь Господь видит… Видит! Что младенец? Будет он веровать или не будет веровать? Мы?то говорим, что он крещеный, а на самом деле: смотрите, говорят, он крещеный хуже не крещеного. Очень возможно. Господь дарует семя нового человека тогда, и только тогда, когда он видит, что челочек способен принять его – способен принять его – без вреда для себя. Поэтому, насчет младенцев – Господь видит, Господь знает. Говорят, что вот крестят, он неверующий – все неверующие! И младенец неверующий, и растет в неверующей семье, и вырастает неверующий. Господь же видит это. А вот вдруг, говорят, он обратился… В зрелом возрасте человек вдруг обратился… К христианству. Крестить надо его? Ты крещен? Да, меня крестили. Второй раз никто не будет крестить. Если ты обратился, если ты отрекся от Сатаны и всех дел его своей теперь жизнью, если ты покаялся, ты становишься православным – не нужно тебе повторять чинопоследования. Господь дарует тебе ту благодать, которая должна быть тебе дана при крещении. Вот так. Господь все это видит и дает.
ВОПРОС: Алексей Ильич, вам не кажется, что с точки зрения фактора педагогического, лучше бы принимать заново перекрещивание и принимать заново рукополагание, потому что у людей это…
ОТВЕТ: Понятно. Да. Я бы даже думал бы так, что многих из надо перекрещивать. Потому что никто не помним даже, и даже не знаем, как за нас отрекались от Сатаны и всех дел его. Представьте, ведь человек же, которого крестят, дает клятву: все, Господи, я отныне теперь не буду ни развратничать, ни обманывать, ни лицемерить, ни лукавить, помоги мне в этом! Я сознательно отрекаюсь от всего этого. Кто помнит об этом? Никто не помнит из крещенных. Так уж, если не перекрещивать нас, то уж по крайней мере хоть потом повторить вот этот обряд от Сатаны. Хотя бы это… Это было бы великолепно! Тогда бы человек, может быть, задумался и увидел бы, и крещение рассматривалось бы не как форма – надо крестить – а увидели бы, что крещение это акт вхождения в другую жизнь: я торжественно перед Богом и перед людьми обещаюсь, отрекаюсь от Сатаны и всех дел его. Ох, как важно было бы в сознательном возрасте еще раз подтвердить это лично, а не за меня, когда я был маленьким. Хотя бы отрекся я сам, лично! Вот это можно было бы сделать. И было бы очень полезно.
ВОПРОС: Я не это имел в виду. Я имел в виду, что неперекрещивание и принятие священнослужителей римо–католической Церкви в сущем сане, оно как бы косвенно доказывает, что католичество это тоже истина, что это тоже Церковь. Раз мы принимаем неперекрещивание и не рукополагаем заново, получается что мы признаем их таинства, и многие люди считают, что католицизм и православие это одно и то же и не важно, к какой конфесии ты принадлежишь.
ОТВЕТ: Ну здесь я придерживаюсь вашей точки зрения, что было бы, мне тоже кажется, лучше бы. Потому что здесь возникает для людей, не имеющих определенных знаний, соблазн, что католичество и православие – одно и то же. Я придерживаюсь этой точки зрения, но я знаю, что очень многие мои коллеги этой точки зрения не придерживаются.
ВОПРОС: В чем выражается влияние протестантизма и католицизма на мировоззрение православных?
ОТВЕТ: Почти на всех своих лекциях я говорю: вы знаете, что я говорю протестантам и католикам, когда мы встречаемся вот так, за столом. Я им говорю следующее: вы хотите знать какая ваша вера теперь? Они улыбаются, на меня смотрят. Ну вот я вам и говорю, ваша вера такая: ищите прежде всего что есть, что пить и во что одеться, а Царство Божие приложится вам. Вот что такое современное западное христианство – и протестантизм, и католицизм. А православие пока еще кричит: нет, нет, мы все?таки: «Ищете прежде всего Царство Божие, а это все вам приложится». Поэтому, конечно, влияние западного христианства на православие сейчас огромное. Вы даже представить не можете. Западные наши епархии, вообще на Западе живущие православные, особенно находятся под большим влиянием. Я сам же наблюдал: вот сидим (конференция, устаем) сидим до часа ночи, пьем вино или пиво, разговариваем, спорим… Час ночи… два ночи… Утром литургия: смотрю – идут причащаться?! Ах ты, думаю, красота какая, мои православные! И что ты будешь делать, и не скажешь ведь – коллеги, профессора… Ну я, правда, решил, что профессорам все можно.
ВОПРОС: Тут вот две записочки по старообрядцам. Первая: «Что вы думаете о старообрядцах?» А вторая: «Можно ли старообрядцев назвать более нравственными, чем православные?»
ОТВЕТ: Ну что я думаю о старообрядцах? Я могу думать о старообрядчестве, но о старообрядцах я не знаю, что думать. Я вообще не знаю, какой человек лучше. Какой?нибудь язычник в Африке может оказаться выше христианина, там, православного. Вообще, как только спрашивают о конкретном человеке, я обычно стараюсь вешать на свой рот замок, какой побольше, но о вере самой говорить мы должны, мы можем, но не о человеке. Поэтому, если сказать о старообрядчестве, вы же помните, как оно возникло – оно возникло из того печального конфликта, который произошел при патриархе Никоне, в семнадцатом веке. Столкнулись, кажется, две силы, а на самом деле столкнулась одна и та же страсть, одно и то же недоразумение, одна и та же, если хотите, ошибка – столкнулись с обеих сторон. Разве можно было со стороны патриарха Никона производить такие резкие реформы, исправление книг и так далее, без учета психологии людей. Ну он то уж должен был понимать, ну какая разница как креститься, двумя перстами или тремя? Я к примеру говорю. Ну какая разница?! Блаженны?то не те, кто крестится пятью перстами, а кто сердцем чист. И целый ряд других вещей. Он, видимо, этого не понимал. Он увлекся греческими обрядами. Он счел, что современные греческие обряды являются нормативными для всего православия, и в этом была его серьезная ошибка. Со стороны Аввакума и прочих произошла точно та же ошибка. Точно так же они не
