думаю, она более разумна, чем мысль Дарвина.
Назову вам еще и другие понимания человека. Доходят до того, что (мне называли одного знаменитого английского физика — забыл его имя), утверждают, что человек — компьютер и больше ничего. С этим физиком пытались вести дискуссию, говорят, это совершенно бесполезно. Он убежден, что в человеке ничего больше нет — он компьютер, то есть, машина. А я вам скажу, что (хотя это звучит сейчас как некая странность), по существу, наша цивилизация движется именно в этом направлении — идет все большая машинизация человека. Человек все больше превращается в винтик и рассматривается его ценность исключительно по тому, что он может сделать. Человек, как ценность самосущая, уже теряется. Человек рассматривается как машина и больше ничего. Это новая, конечно, точка зрения, но она имеет место и, боюсь, что она будет приобретать себе все больше и больше сторонников.
Еще одно понимание человека — математическое. Ну, математики понимают его так, как им только и можно понимать: человек это удивительная и сложнейшая формула. Ну что ж… Каждый по своему с ума сходит; можно и так, наверное, посмотреть. Правда, тут только одно «но» — можно было бы рассматривать человека, как формулу, при одном только условии: если было бы доказано, что жизнь, все?таки, является ничем иным как, пусть сложнейшим, но сочетанием исключительно физических элементов. Тогда — да. Тогда это формула. Но, как только мы допустим, что жизнь это не простое сочетание физических элементов, а категория, выходящая из границ чисто физического мира, явление духовного порядка, то математический подход сразу же теряет свою значимость.
Всем понятно социальное понимание человека. Человек это некий индивид — индивидуальность — то есть некая специфическая личность. Каждый человек есть индивид, а, следовательно, и человек вообще есть индивид, как элемент социума.
Психологическое понимание. С психологической точки зрения, человек рассматривается как личность. Не спрашивайте только меня, что такое личность? Сказать, что такое личность, невозможно. Говорить можно очень много, но, вы знаете, этим отличаются философы и богословы — они могут говорить сколько угодно, и, при этом, суметь ничего не сказать. Это искусство, конечно… Поэтому, в данном случае, я совсем не хочу определить, что такое личность, а хочу лишь намекнуть… Намекнуть таким образом — ничего не сказав. Помните, я однажды вам приводил мысль Платона о том, что первые реальности не имеют определения? То есть, их невозможно определить с помощью извне каких?то заимствованных свойств. Почему? Потому что первая реальность это и есть само первичное свойство. Его нельзя, поэтому, описать. Я вам приводил цвет — зеленый цвет — если мы его никогда не видели, мы не сможем описать его другому. Почему я вам об этом говорю? Личность относится к категории первичных реальностей, и, по этой причине, нельзя сказать, что она есть. Она есть, а что она такое — это уже вопрос познания. То есть, тут мы встаем перед проблемой уже гносеологического порядка. Первичные категории постигаются с помощью феории, а не интеллекта, не рацио. Слышите? Два есть метода — совершенно различных. Рационально личность не постижима, но феорически, созерцательно, она доступна познанию, и каждый человек, поскольку именно он обладает личностью и поскольку он есть личность, может, в определенной мере, познать это. Только сказать не может: познает, но не скажет. С психологической точки зрения, человек есть личность.
Еще одно понимание, которое наиболее нам близко и о котором мы чуть–чуть, может быть, поговорим, это религиозное понимание, если хотите, христианское понимание — человек есть образ Божий. Об этом мы с вами поговорим.
Так вот, я еще, с несколько иной стороны, тоже скажу несколько слов о человеке. Есть еще следующие три интересные концепции, которые, однако, никак не укладываются в рамки христианского сознания. Речь идет вот о каких трех характеристиках или трех пониманиях человека.
Первое из них, которое фактически исходит из дарвинистского понимания человека, заключается в следующем: человек по существу это все?таки обезъяна, но обезъяна какая? — коварная, чувственная, злая. Она несет в себе наследие всех своих животных предков. Именно этим объясняется, в частности, то развитие нашей цивилизации, которое все более и более усугубляет нашу жизнь. То есть, это развитие носит аномальный характер и мы видим, как умножается число преступлений и зла в нашем мире. Откуда, значит, зло это? Вот отсюда — из наследия предков, из той природы, которую носит в себе человек. Вот кто он есть, и не больше! А то сознание, которым он отличается от животных, оно, фактически, является ничем иным, как инструментом осуществления тех животных интенций, которые присутствуют в нем. Эта точка зрения, я вам скажу, находит себе место в человеческом сознании. Не все, правда, так до конца домысливают, но немало людей, которые так чувствуют. Отсюда и отношение к человеку, отсюда и, так называемая, ценность человека — никакой ценности. Ничто!..
Другая точка зрения, прямо противоположная первой, которая имеет для себя, кажется, достаточные основания, но которая утверждает нечто иное. Именно: человек, по существу, ангел. Посмотрите на детей и вы увидите — это ангелы во плоти. Это доброе существо. Ничего худого в нем нет. Однако развитие человеческого общества приняло такой характер, и внешние условия жизни накладывают такой отпечаток, что этот ангел постепенно теряет свои добрые свойства. Кто больше, кто меньше, но суть остается той же: по природе человек — ангел. Нет в нем зла… Нет в нем ничего худого… Эта точка зрения не отвечает на очень серьезный вопрос: если все люди ангелы, то как возникает зло? Такие общие фразы о том, что социальная среда искажает человеческую деятельность и человеческую душу, как?то скользят по поверхности. Они не дают понимания механизма: откуда же возникает это зло. Ангел должен сочувствовать ангелу и он будет сочувствовать — зло то откуда? Эта точка зрения не дает объяснения своего основного положения, поэтому она почти не имеет себе сторонников.
Третья точка зрения иного порядка: утверждается, что человек не зол и не добр, по самой своей природе. Он — «табула раза» — чистая доска, на которой можно писать все, что угодно. И вот условия жизни, как природные условия жизни, так и, в особенности, социальные условия жизни, начертывают на этой доске все те характеристики, которые мы относим к категории добра или зла.
Эти три понимания человека носят характер внехристианский: здесь нет самого основного, о чем говорит христианство. Христианство не может согласиться ни с одной из этих точек зрения. Причин достаточно. Нельзя согласиться с первой точкой зрения, что он только обезьяна, только животное. О том, что он не животное, что он не только зол, говорит элементарный опыт. О том, что он не ангел, не приходится и говорить, поскольку тогда нет ответа на вопрос о происхождении зла. Сказать, что он «табула раза» — тоже неверно, с христианской точки зрения. Неверно, хотя бы по той причине, что мы видим уже в самом детском состоянии, когда еще нет сознания, то есть, нет осмысленных еще действий, уже есть проявления чувств, эмоций. Где нет еще свободы воли, осознанных свободных актов, мы видим проявление и того и другого — и доброго и злого. Не в смысле характеристик его души, поскольку у него еще нет достаточного сознания воли, а как актов, как действий. Я вам привел все эти характеристики человека для того, чтобы, на их фоне, вы лучше могли увидеть все своеобразие христианского понимания человека.
Христианство, действительно, утверждает беспрецедентную в истории истину о том, что человек есть образ Божий. Ни одна, не только из представленных точек зрений, но и ни одно из религиозных учений, не говорит об этом в той форме, в какой говорит об этом христианство. Мы найдем в других религиях мысли, которые утверждают, что человек есть ни что иное, как проявление божества, но это совсем не образ Божий. В индийской, например, религиозной мысли мы находим очень интересные идеи, но они сводятся к тому, что человек, как и весь окружающий мир, есть ни что иное, как проявление все того же Брахмы. Отсюда, и его конечная судьба: он становится просто брахманом. Здесь он имеет только некое искаженное сознание, а там он становится или чистым сознанием Брахмы, или, в конце
