равно умрет.
Гошка хлопнул ресницами, и две огромные слезы скатились по чумазым щекам.
— Юраша… Помоги мне ее вынести, а? На свет… Может, ее в больницу?..
— В какую больницу?!
Гошка разрыдался. Проснулась и завопила Вика. И Наташка подвывала…
Я поспешил ретироваться.
Я шел по подземному коридору и думал, что теперь я сюда долго-долго не приду.
Инночка заботилась обо мне нежно и бережно, сначала она просто приезжала ко мне варить супы и жарить котлеты, а потом поселилась совсем.
С ней было тепло и уютно, наверное, из нее могла бы получиться очень хорошая жена для милого и интеллигентного юноши… Инночка, Инночка… Она хотела быть хорошей женой ДЛЯ МЕНЯ…
И ведь не дурочка, поняла сразу, кто я такой и чем занимаюсь со своим мнимым дядюшкой, и ничего — ни слова не сказала, не убежала сломя голову домой, к папочке с мамочкой, осталась… И ведь не ради денег! Я сразу просек, что и к шмоткам дорогим, и к ресторанам она абсолютно равнодушна. К книжкам только не равнодушна.
Инночка денег не просила никогда, даже не намекала. Брала из ящика стола мелочевку на продукты, каждый раз еще и отчитываться пыталась, что купила и сколько это стоит. Сначала я удивлялся, пытался просечь, как говорится, фишку — что за игру она ведет, а потом понял: нет никакой игры. Просто она такая.
В конце концов я сам сунул ей деньги, достаточно много, и велел потратить на себя. Она и потратила — сходила в какой-то «Библио-Глобус», пришла с тяжеленными пакетами, посмотрела на меня виновато, обняла и уткнулась носиком в мою рубашку.
— Юр, ты не ругайся… но я так много потратила! Просто остановиться не могла!..
А я и не знал, что сказать.
Смотрел на пакеты с толстыми книжками в позолоченных переплетах и думал о том, что кто-то из нас сумасшедший — либо я, либо она.
— Я просто маньячка! — Инночка словно мысли мои прочитала. — Но, понимаешь, у меня никогда в жизни не было столько денег, чтобы я могла купить ВСЕ, что захочу.
— И что — все купила?
— Нет. Я взяла себя в руки и утащила за шкирку из магазина. Да и потом, все, что мне хотелось бы приобрести, я просто не смогла бы унести, мне пришлось бы нанимать грузовик.
Я засмеялся.
— В таком случае, очень хорошо, что ты смогла взять себя в руки, грузовик книжек, может быть, и поместился бы в мои хоромы с грехом пополам, но нам жить точно было бы негде.
— Юр, а что ты любишь читать?
О Господи! Я когда-то любил читать, но это было давно, черт-те когда. Дома у нас с бабушкой никаких книжек не было, но я в ту пору ходил в библиотеку. Помню, она располагалась на первом этаже серой облезлой девятиэтажки, до которой надо было топать чуть ли не через весь город. Я был хорошим мальчиком, с плохими парнями не водился, водку по подъездам не распивал, а потому, когда на меня накатывало, едва ли не ночевал в читальном зале — больно уж домой возвращаться не хотелось. Библиотекарши меня любили, оставляли идущие нарасхват книжки про пиратов и мушкетеров, про всякую романтическую лабуду. Как-то раз у Кривого дома снял с полки книжку, которую когда-то очень любил, полистал, прочитал пару строчек и на место поставил. Только подивился — и чего мне могло там понравиться?
Девочка моя дорогая, я уже лет пять в руки книжку не брал, а то и больше, и желания никакого убивать время, вникая в выдуманную жизнь, не испытываю!
Да, в каком-то смысле с Наташкой мне было проще: на философские темы она со мной не говорила, в душу не лезла и в голове у нее крутились только четыре простые и понятные мысли — вкусненько покушать, повеселиться, одеться в дорогие шмотки и потрахаться… Потрахаться надо было поставить на первое место, на этом деле она даже сдвинутая слегка…
Короче, с Наташкой мы одинаковые, как из одной помойки вылезли… Вот оно, наверное, что значит — одинаковые социальные слои.
Впрочем, толстушку свою я не видел триста лет и никакого желания видеть не испытываю. По крайней мере, сейчас…
Что-то во мне перегорело, а может быть, я просто слишком слаб еще и нужны мне супчики и котлетки, тишина и покой, спокойненький нежненький секс без сумасшествия и излишеств.
Инночка… Почему-то иногда мне хочется ее убить — уж больно она хорошая, просто существо без недостатков.
Глава 3
Это был не дом, а настоящий дворец. От него за километр веяло дорогим ароматом роскоши. Гнусной, неправедной роскоши: не собственным трудом и потом заработанной, а на чужих слезах и чужой крови выстроенной. Элечка, отыскавшая для меня этого клиента, конечно, предупредила, когда направляла сюда, что дом этот особенный, элитное жилье для новых русских, что его называют Домом на Набережной — не только потому, что он действительно стоит на набережной, но по ассоциации с ТЕМ Домом на Набережной. У них было много общего, у этих двух Домов, но прежде всего — элитарность и благоустроенность. Правда, новый Дом на Набережной, куда я пришла сейчас, был гораздо красивее с точки зрения архитектуры. Но — как и тот, старый, мрачно-серый Дом напротив Кремля, — этот Дом тоже был напичкан под завязку всяческими удобствами для обитателей: и бассейн, и несколько спортзалов, и салон красоты, и бильярд, и ресторан с доставкой блюд прямо в квартиру, и подземный гараж, и площадки для барбекю на крыше, и зимние сады, и детский игровой комплекс во дворе, и суперохрана…
И если из того Дома жильцов частенько уводили в темный предрассветный час — уводили в неизвестность, уводили в смерть! — то в этом Доме часто бывают похороны: стреляют, взрывают… Глядя на роскошный холл, на сверкающий мрамор и розовую венецианскую штукатурку, на темное зеркальное стекло и пушистый ковер под ногами, глядя на мордоворотов в камуфляже, преградивших мне путь, я подумала: наверное, правильно взрывают и стреляют. За дело. А еще лучше: увести бы их всех как-нибудь в ранний предрассветный час… И тут же устыдилась своих мыслей. Во-первых, Дедушка осуждал репрессивные методы, говорил: то, что хорошо для войны, не годится в мирное время. А во-вторых — здесь все-таки жили несколько порядочных людей, заработавших деньги собственным трудом и талантом. Например, тот же Костя Шереметьев. Мне даже всезнающая Элечка не смогла ничего дурного о нем рассказать.
Я сообщила охранникам, кто я такая и куда иду, они проверили мой паспорт и не торопясь вписали данные в толстую «амбарную» книгу на столе, причем сначала сверили с заявкой от жильца (похоже, он заблаговременно должен был предупредить охрану, что я приду!), а потом еще позвонили ему и спросили, пускать меня или он передумал и меня стоит выставить за порог. Конечно, они не так говорили, но смысл был именно такой.
К тому моменту, когда я добралась до лифта, я уже кипела от ярости и была почти уверена, что от этой работы откажусь.
А когда двери лифта отворились и выпустили шикарно одетую пару — хиленького лысоватого господина и высоченную, худющую девушку с элегантной залакированной прической и вызывающе пухлыми, явно накачанными силиконом, ярко напомаженными губами — и когда они оба смерили меня недоуменно-презрительным взглядом… У меня появилось желание развернуться и уйти, даже не поднимаясь на этаж и не знакомясь с клиентом. Меня буквально тошнило, я задыхалась в атмосфере этого Дома!
