— …И ты знала, что мужчинам верить нельзя? — настойчиво поинтересовался он.
Она заглянула в бездонную глубину его глаз и отчетливо вспомнила, как он говорил о настоящей любви, предполагающей доверие друг к другу.
— Что-то в этом роде, — безжизненным тоном произнесла Аврора.
Она также вспомнила слова Эвелин о том, что сколько бы женщин ни вешалось на шею Дону, он до сих пор в глубине сердца считает себя женатым на Розе. Она же, Аврора, вероятно, была для него мимолетным увлечением. Вряд ли он испытывал к ней серьезные чувства — просто очередная женщина, поддавшаяся его чарам. Если бы только все это не значило так много для нее самой!
— Как бы то ни было, я просто хотела попросить у тебя прощения.
Аврора решила было подняться из-за стола, не в силах больше видеть его перед собой.
— И что теперь? — негромко спросил он. — Опять убегаешь?
— Я возвращаюсь на свою работу. — Голос Авроры дрожал.
— Я предложил тебе работу здесь, — спокойно заметил он.
Ее горло сжал спазм, мешая говорить.
— Но не можешь же ты всерьез предполагать, что мы сработаемся друг с другом после… после…
— После нашего эпизода? — грубо спросил он.
Она вздрогнула. Так вот чем это было для него. Аврора даже не заметила, что он фактически повторил ее слова. В объятиях Дона она чувствовала, что будто возносится на небеса. Он указал ей путь к блаженству, и именно поэтому боль от его слов была просто нестерпимой.
— Что ж, надо смотреть правде в глаза: в ту ночь мы совершили ошибку.
Дон медлил с ответом. Его взгляд задумчиво скользнул по красиво очерченному лицу Авроры и остановился на мягких, трепещущих губах.
— Будет ли тебе безразлично, если я скажу, что не считаю это ошибкой? — тихо спросил он.
— Не надо, Дон. — Она отвернулась. — Не надо обманывать меня. Не совсем же я дура. Будем, по крайней мере, честны друг с другом.
— Мне кажется, я достаточно честен. — Его голос звучал язвительно, почти на грани раздражения.
— Нет. Правда вот в чем. — Она снова повернулась и устремила на него взгляд зеленых глаз. — В ту ночь меня потянуло к тебе. Ты принял предложение.
— Отлично. Рад, что ты объяснила мне, как все случилось, — с сарказмом в голосе ответил он. — Для меня было бы очень огорчительно, если бы выяснилось, что я сделал что-то не то.
— Чтобы издеваться, много ума не надо.
— Если уж на то пошло, никакого ума не хватит, чтобы попытаться понять женскую логику, — возразил он, откинувшись на спинку кресла и буквально пожирая Аврору взглядом. — Знаешь, когда я увидел тебя сидящей на террасе моего отеля и спокойно попивающей лимонад, моей первой мыслью было: «Боже мой, да она просто бесстыжая женщина и действительно имела в виду то, что сказала мне тогда в больнице. Она меня ненавидит». — Аврора, затаив дыхание, с беспокойством ожидала продолжения. — Но потом я сел напротив тебя, увидел это прекрасное лицо, манящие губы, выражение беззащитности в изумрудных глазах и подумал: «Нет, Аврора никогда не легла бы со мной в ту ночь, если бы не любила меня». — С выражением триумфа в проницательных глазах Дон смотрел на ее вдруг вспыхнувшее лицо, и на губах его играла легкая улыбка. — Ну как, прав я или нет?
Ошеломленная столь неожиданным заявлением, Аврора несколько мгновений не могла найти слов, чтобы ответить.
— Ты… ты просто наглец, — пролепетала она, когда наконец обрела дар речи.
— Ты любишь меня? — продолжал допытываться Дон, как будто Аврора только что сказала ему, что он самый чудесный и удивительный из всех мужчин, живущих на свете.
Внезапно ей стало страшно. Не отрывая от него глаз, стараясь не обращать внимания на привлекательность Дона, она заглушала в себе рвущийся наружу, крик: «Да, да, да!..»
— Я… я завтра улетаю в Манчестер, Дон, и хотела просто попрощаться.
Голос Авроры предательски дрожал. Она так и не смогла сказать о своей любви, слишком боясь, что ее могут отвергнуть, посмеяться над ней. Поднявшись, она устремилась прочь, ничего не видя вокруг себя.
— Аврора, не уходи от меня. — Низкий, ровный голос Дона остановил ее.
Повернувшись, Аврора взглянула на него затуманенными от слез глазами. Она любила его, но не могла дать ему того, чего он заслуживал, полного, абсолютного доверия.
— Почему ты не сказал мне, что был женат? — вырвалось у нее, помимо ее воли.
Лицо Дона на мгновение потемнело.
— Некоторые вещи слишком болезненны, о них не хочется говорить. Надеюсь, ты понимаешь это?
Аврора кивнула, и ее вдруг неудержимо потянуло к нему в объятия.
Она взглянула Дону прямо в глаза. Он нетерпеливо встал.
— Мы не можем разговаривать здесь, — сказал он, подходя к ней и беря за руку. Затем быстро провел ее через пустынную террасу в охлаждаемый кондиционерами холл.
Она только успела заметить на двери комнаты, в которую они вошли, надпись «Посторонним вход воспрещен». Сама комната была просто великолепна. Белые кожаные диваны и белые ковры прекрасно сочетались с виднеющейся за окном пышной тропической растительностью и сверкающим на солнце Карибским морем.
Дон обернулся к ней, и она почти физически ощутила его взгляд на своем лице.
— Аврора, я любил свою жену… и продолжал любить ее все годы, прошедшие со дня ее смерти.
Глаза Авроры затуманились.
— Не надо, — прошептала она, видя, что воспоминанием доставляет ему страдания. — Ты не обязан мне это рассказывать.
— Нет, обязан. — Он взял ее за плечи. — Ведь до тех пор, пока ты не вернулась на Ямайку я думал, что никогда снова не испытаю чувства любви.
Она молча, с бешено бьющимся сердцем смотрела на него.
— Я люблю тебя, Аврора, люблю. Мне кажется, я полюбил тебя с первого взгляда, только был настолько глуп, что не признавался в этом даже самому себе до тех пор, пока вновь не увидел тебя. А потом, когда в ту ночь ты так охотно, так доверчиво пришла в мои объятия, я окончательно и бесповоротно понял, что люблю тебя всем сердцем.
От нахлынувших на нее чувств у Авроры слезы подступили к глазам.
— Ты ведь поверила мне в ту ночь, правда? — хрипло прошептал он.
— Да. О да!
— Я знаю, ты боишься, что тебя могут вновь обидеть… — В голосе его появилась гневная нотка. — Бирн за многое должен ответить. Если он еще хоть раз появится возле тебя, то я…
— Он не стоит этого, Дон. — Аврора закрыла ему рот рукой. — Он не стоит моей ненависти или твоего гнева. Только теперь я поняла это. Впервые за это время я могу смело взглянуть в лицо ему и своему прошлому, взглянуть и понять, что мне не в чем винить себя.
Он нежно поцеловал ее руку.
— Я знаю, что должен обращаться с тобой бережно, осторожно, но, поверь мне, Аврора, я никогда ни в мыслях, ни в поступках не сделаю ничего, что могло бы причинить тебе боль.
По ее щеке поползла слеза.
— Знаю, я это знаю, Дон. — И она пришла в его теплые, надежные объятия. — Извини меня, — прошептала она прерывающимся голосом. — Извини, пожалуйста, за то, что я сомневалась в тебе.
Он поцеловал ее в щеку, а затем его губы нашли ее рот.
Поцелуй был чувственно глубок, они прильнули друг к другу, никакие слова не могли бы выразить их взаимное влечение.
— Я люблю тебя, Дон, — прошептала она, когда наконец смогла вновь заглянуть в его глаза.
— Докажи это, — сказал он, загадочно глядя на Аврору.
Не поняв, что он хочет этим сказать, она нахмурилась.
