Пленная Воля

мы спешим не хуже дедов?

Много отдали мы сил
за униженного брата,
много вырыто могил
от востока до заката.

Сгнили ветхие кресты,
и осыпались курганы,
но не прежние ль мечты
в нас опять благоуханны?

Сказка, быль иль вещий сказ?
Чем несбыточней, тем краше.
Но теперь, как в первый раз,
мы достойны веры нашей.

В сердце вечная весна
и весенняя тревога.
Вновь родимая страна
у заветного порога.

И вперяя очи вдаль,
слух мой чуткий напрягая,
я на радость и печаль
твой вовек, страна родная.

«Как в первый день, когда от светлой дремы…»

Как в первый день, когда от светлой дремы
проснулся я, не отрок и не муж,
и мир увидел, миру незнакомый,
и в блеске солнечном, в дыханье бурь и стуж,
средь толп мне чуждых женщину заметил,
и образ нежный тайно полюбил, —
как в первый день, пока живу на свете,
тоской призывной он мне будет мил.
Что в нем люблю — не ведаю доныне.
Пришла ли та, кому твердил: приди?
Но знаю я: до смерти не остынет
мой юный пыл и в старческой груди.
Все тише я иду от встречи к встрече,
все зорче мысль, внимательнее взгляд.
Хоть бремя лет отягощает плечи,
как первый день, все дни любовь сулят.
И не жалей о том, любимая подруга,
что бубенцам в ответ гудят колокола,
что на заре своей седеющего друга
нежданно ты в объятья приняла.
Ты круг смыкаешь ласковой рукою,
и если б знала ты, была б удивлена,
как схожи могут быть: с рассветною тоскою
тоска закатная, и с осенью — весна.
Ничтожна ложь несбыточных желаний;
а что доступно — стоит ли мечты?
Но будет смерть полна очарований
в последний день, когда разлюбишь ты.

«Ты ль меня забыла…»

Ты ль меня забыла
И не вспомнишь вновь?
Но тому, что было,
имя — не любовь.

Что ж предать забвенью?
что же помнить нам?
Робкому влеченью
мыслей не отдам.

Те часы — далёко,
ждет иная новь.
Смутного намека
не уловим вновь.

Сердце не забьется,
чутко замерев,
в речи не прольется
трепетный напев.