тщательно оделась – брюки нежно-оливкового оттенка, короткий топ и атласный жакет. Но вдруг осознала, что одежда, рассчитанная на то, чтобы понравиться Дарелу, покажется привлекательной и преследователю, так что решила нацепить джинсы и футболку. Кроме того, ей казалось, что мужчины не замечают нарядов, они обращают внимание только на то, хорошо выглядит женщина или нет.
На свое счастье, Нерисса никого не встретила. Кэмпден-Хилл была пустынной и тихой, томилась от сентябрьской жары. Машина стояла на солнце, и сиденье почти раскалилось. Нерисса заехала в Актон за матерью и поехала к Сент-Блейз-авеню, где высадила ее у особняка мисс Чосер. Селлини не появлялся ни у дома, ни по дороге в супермаркет «Теско», где она на всю неделю закупила минералку, салат, рыбу и пару бутылок хорошего «Пино Григио», потому что заметила, что Дарел это пьет.
Проклятье, поражающее позвоночник жертвы, пришло по почте. Геката всегда была адски скупой. Шошана ожидала зелье или порошок и продумывала, как бы пустить его в ход, если с жертвой трудно установить близкий контакт, но это оказалась лишь магическая формула над изображением тигля с дымящейся жидкостью. Насколько Шошана могла судить, подобное волшебство можно было отправить и по электронной почте. С другой стороны, оно было слишком длинным, а Геката была слишком жадной, чтобы купить себе сканер.
– Надо попробовать, – сказала Шошана волшебнику и сове. Не испытать ли его на Миксе Селлини?
Гвендолин пересела в кресло и принялась за последнюю главу «Золотой чаши». Стринги в бумажном пакете она положила к себе на колени, чтобы предъявить квартиранту. Хейзел вошла, отперла дверь ключом своей тетушки и, хотя Гвендолин не подпрыгнула на месте, вид у нее был отнюдь не гостеприимным.
Она даже не поинтересовалась, зачем пожаловала гостья.
– Надо отобрать у всех вас ключи, – сказала Гвендолин. – Кажется, твоя тетя прихватила еще один. Без моего согласия, конечно.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Хейзел.
– О, намного лучше, дорогая, – смягчилась Гвендолин.
Она опустила книгу и заложила страницу письмом от исследователей кистозного фиброза.
– Что это вы принесли?
Виноград без косточек, груши, шоколад и бутылка «Мерло». Гвендолин была разочарована меньше обычного. Она не ела фруктов, кроме яблок, но от шоколада и вина отказываться не собиралась.
– Вижу, ты более проницательна, чем твоя тетушка и ее подруга, – сказала Гвендолин.
Хейзел не знала, что ответить. Она понимала, что ей сложно будет найти общий язык с этой старой леди, которую ее отец давным-давно называл синим чулком. Хейзел мало читала и не могла побеседовать о книгах или других вещах, интересных мисс Чосер. Она собиралась поговорить о погоде, о здоровье мисс Чосер и восхититься красотой дома, когда кто-то позвонил в дверь.
– Кто там, черт побери?
– Хотите, я посмотрю? Я могу сказать, чтобы зашли в другой раз.
– Отошлите всех, – сказала Гвендолин. – Скажите им что хотите.
Это могло быть заказное письмо от Стивена Ривза. Гвендолин не получила ответа и все больше волновалась. Может, ее письмо не дошло?
Хейзел открыла дверь. Мужчина лет шестидесяти, высокий и красивый, с тюрбаном на голове, стоял в дверном проеме. По мнению Хейзел, он был похож на индийского воина из фильма о северо-западной границе.
– Добрый день, мадам. Я – мистер Сингх с Сент-Марко-роуд. Я к мисс Чосер, пожалуйста.
– К сожалению, она плохо себя чувствует, – сказала Хейзел, – она только из больницы. Не могли бы вы зайти завтра? А еще лучше – в воскресенье.
– Конечно, мадам. Я приду в воскресенье в одиннадцать часов.
– Чего он хотел? – спросила Гвендолин.
– Я не спросила. А надо было?
– Не важно, я и так знаю. Это по поводу его дурацких цесарок. Похоже, Отто их съел. Я нашла перья на лестнице. Думаю, этот тип хочет получить компенсацию.
Хейзел задумалась об этом странном доме. Синий чулок, преследователь на верхнем этаже и какой-то немец, сожравший соседских птиц. Скорее бы Нерисса вернулась. Она очень обрадовалась, когда в дверь позвонили.
– Кто на этот раз? – осведомилась Гвендолин. – Не понимаю, с чего вдруг я стала такой популярной?
– Это моя дочь.
– Ясно. – Старуха Чосер знала, что до конца жизни эта девушка будет вызывать в памяти инцидент с жильцом в коридоре. – Не думаю, что ей стоит входить.
Хейзел приняла это за намеренное оскорбление и с радостью покинула наконец этот дом. Почему тетушка Олив не предупредила, как ужасна эта мисс Чосер? Она прохладно попрощалась и направилась к Нериссе, которая поджидала ее у двери и напрасно волновалась, как бы не столкнуться с Селлини.
Гвендолин уснула сразу после ухода Хейзел. С тех пор как она заболела, ей не хватало простого отдыха в обеденное время, ей требовалось поспать. Она не любила сны, но к ней пришел сон, более четкий и яркий, чем ночью. И очень реальный. Гвендолин была молода, как и всегда во сне, и пришла к Кристи на Риллингтон-плейс. Война уже началась – та единственная война, которую она признавала войной, не принимая в расчет конфликты в Корее, на Суэцком канале, Фолклендских островах, в Боснии и Персидском заливе. Когда она постучала в дверь Кристи, завыли сирены. Во сне она была беременной и собиралась сделать аборт, как Берта. Только в этой реальности не было Берты, и Гвендолин сама боялась доктора, обследующего ее. Она решила не возвращаться к нему. Выйдя из дома, обнаружила, что находится не на Риллингтон-плейс, а сидит со Стивеном Ривзом в гостиной и он говорит, что является отцом ее ребенка. Это шок и одновременно облегчение. Она думает, что теперь он должен попросить ее руки, но сцена снова меняется. Гвендолин стоит одна на Лэдброук-гроув у его клиники, внезапно сгущается тьма, и она не видит его. Мечется, ищет его, но не находит, падает, ударяется головой и просыпается.
После таких снов приходить в себя сложнее, чем от ночных кошмаров. С минуту Гвендолин полежала в кресле, раздумывая о том, где сейчас Стивен Ривз и когда он вернется. Она даже посмотрела на свои руки и удивилась, что в ее молодом возрасте они такие морщинистые, вены выступают, словно корни деревьев на сухой почве. Постепенно реальность вернулась к ней, и она выпрямилась.
Пока она спала или разговаривала с Хейзел, бумажный пакет со стрингами выпал из ее рук и завалился в щель между сиденьем и подлокотником. Проснувшись, она забыла об этом.
Глава 22
Микс покидал компанию, в которой работал девять лет, скорее с сожалением, чем с негодованием. Он был уязвлен – никто не угостил его выпивкой и уж тем более не подарил часы или столовый сервиз, не говоря уже о деньгах, которые не выплатили. Хуже всего то, что пришлось отдать ключи от автомобиля, оставленного на подземной автостоянке фирмы.
Одно успокаивало – он заручился обещанием пяти своих клиентов, что они и впредь будут обращаться к нему за обслуживанием и ремонтом. Справившись о состоянии банковского счета, Микс обнаружил, что у него около пятисот фунтов. Но ему еще не выплатили за те три недели, что не дали отработать. Тем не менее он не решался возвращаться на Кэмпден-Хилл. Придется идти пешком. Но пешком ходить полезно.
В пятницу он пошел в кино на своих двоих, минуя на обратном пути пабы и кафе, где обедающие сидели за наружными столиками. На ужин он купил китайскую еду, две бутылки вина и «Куантро», чтобы приготовить фирменный коктейль. Было так же жарко и сухо, как в июле. Однажды днем прошел ливень, первый дождь за много недель, и Микс радовался – сорняки подрастут в саду.
Возвращение домой всегда было испытанием, но при дневном свете – легче. Правда, день скоро начнет уменьшаться. Он нес тяжелые сумки, глядя прямо перед собой, поднялся на последнюю площадку и пристально уставился на собственную входную дверь. Что-то случилось с фонарем – через окно Изабеллы не проникал свет. На верхней площадке было темно, но, войдя к себе, Микс почувствовал, что все хорошо. Он в безопасности. И спина больше не болит. Впрочем, боль в любой момент может вернуться.
Он читал «Уникального убийцу», смотрел телевизор, пил коктейль, ел и слушал пение и шепот Вествей.
