пальцы и принялся осыпать их поцелуями. Однако Фелипе лишь играл с ней.
Когда она начинала поддаваться, он намеренно сдерживал свою страсть. Анита обиделась, а потом вспомнила, что они в доме его друзей, Пепе и Исабель, которые могут вернуться в любую секунду.
От этого она почувствовала себя храброй и дерзкой, как те сеньориты с огненными взорами — никак она не могла их забыть. Приняв вид самой отчаянной из них, Анита спросила:
— Фелипе, а если бы мы были где-нибудь в другом месте?
— Если бы мы были в таком месте, где нам не смогли бы помешать, ты бы не осмелилась так вести себя. А я, — с сожалением вздохнул он, — не стал бы так скромничать. Предупреждаю, будет другое время и другое место. И тогда ты не будешь такой смелой. — Пальцем он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. — Ты — просто собрание настроений. И каждое из них совершенно очаровательное. Ты околдовала меня так, что я и себя забываю. Я нехороший человек в том смысле, в каком священник считается хорошим, но и не такой черный, каким ты меня представляешь. Существуют разные степени греха: серый, черный и совсем пропащий. Ты меня представляешь последним. — Повисла пауза, во время которой ее ресницы опустились на щеки. — Ты не отрицаешь. Я не могу уйти с пьедестала. Что бы я ни сделал, я не могу упасть в твоих глазах, потому что я и так на самом дне. Так что любая перемена мнения возможна только в лучшую сторону.
— В таком случае к чему все это сегодня?
— Чтобы ты могла оценить собственные чувства. Посмотреть, можешь ли ты разделить судьбу грешника.
— Ты не такой, Фелипе. Может быть, безжалостный, да, но не грешник. Не верю, что ты родился безжалостным, это жизнь сделала тебя таким. Дорогой, если понимание — это шаг в нужном направлении, я понимаю тебя.
Глупая слеза выкатилась из ее зажмуренных глаз, и Фелипе смахнул ее.
— Прелестная девочка! — сказал он. И все. Для испанца это была очень невыразительная речь, но Аниту она тронула гораздо больше, чем если бы Фелипе наговорил кучу бессмысленных неискренностей. Нельзя плакать — слезы признак того, что она еще не повзрослела, а чтобы удержать Фелипе, надо оставаться сияющей и бодрой — к черту этих испанских сеньорит с их тугими формами и восхищенными взглядами! Если Анита будет вести себя, как глупая школьница, это нисколько не поможет. А потом, у них есть завтрашний день. И много-много завтрашних дней.
Когда-то, еще маленькой девочкой, Аниту пригласили в гости. Она оказалась самой младшей, к тому же, не имея ни братьев, ни сестер, она не умела играть в шумные подвижные игры, знакомые всем детям. Она не могла занять стул в «музыкальных стульях», а за столом желе никак не хотело сидеть у нее на ложке, и все дети смеялись. Потом они играли в другие игры, все более и более грубые, пока Анита уже не смогла больше терпеть и не убежала. Она побежала домой к маме.
Глава 8
— Фелипе, ты здесь! — Девушка в кружевной блузке и черной бархатной юбке над пеной алых нижних, вихрем ворвалась в комнату, обвила прелестными руками шею Фелипе и притянула его худую щеку к своей нежной щеке.
— Ну, разве я не везучая девушка?! — восклицала она. — У меня два красавца кавалера!
— Исабель тебя еще не заметила, — раздался тихий голос из-за спины Аниты. Анита была рада отвести глаза от такого зрелища и посмотреть на Пепе.
— Не беспокойся, — сказал он ей, — Фелипе знает, как обращаться с моей женой.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — довольно сухо ответила Анита. — Другое дело, может ли он? Или даже — хочет ли? Разве ты нисколько не ревнуешь?
Пепе широко улыбнулся, показав ровные белые зубы:
— Конечно ревную! Наверное, я был бы больше счастлив, если бы женился на толстой домашней сеньоре! — Взгляд его гордо остановился на гибкой фигурке, все еще пребывающей в объятиях Фелипе.
— Почему мы о тебе ничего не знаем? — повернулся Пепе к Аните.
— Наверное, потому, что и знать-то особенно нечего, — ответила она. — Я пока не прошла испытательный срок. Меня еще можно вернуть в магазин с запиской: «Не тот размер», или «Не та форма», или «Цвет не подходит».
Пепе рассмеялся:
— Я бы сказал, что ты как раз подходящего размера и формы, да и цвета. — Его загорелые пальцы тронули прядь светлых волос. — Вполне подходит.
— Мне больше нравятся черные волосы.
— Черные волосы грубые. Твои же мягкие, шелковистые, как солнечные лучи. Как приятно их трогать, приятно ласкать.
— Тронь солнце и обожжешься, Пепе, любовь моя.
Пепе убрал руку и широко раскрытыми невинными глазами посмотрел на жену. Очаровательная улыбка куда-то пропала с ее лица, и теперь Исабель была страшно сердита на Пепе. Анита готова была рассмеяться. Ей было все равно — ухаживал за ней Пепе или же просто решил отомстить жене, она видела, что не одна Исабель кипит от ревности, Фелипе тоже смотрит свирепо.
— Я сделаю кофе, — сказала Исабель. — Ребята хотят поговорить, так что пойдем, поможешь мне, — весьма нелюбезно предложила она Аните.
Маленькая тесная и темная кухонька вся пропахла чесноком.
— Твой первый бой быков? — сразу взялась за нее Исабель, безошибочно выбирая то, что обидит Аниту.
— Да.
— Волнуешься?
— Нет.
— Ты давно знаешь Фелипе?
— Нет.
— Да это и не важно, — сказала испанская девушка, добавив обиды Аните. — Иногда время ничего не значит. Секунды вполне хватит, а?
— Почему ты меня обижаешь? — устало спросила Анита.
— Потому что это очень легко сделать, — мстительно ответила Исабель. — Меня тошнит от твоего английского спокойствия. Почему ты не дерешься, не пинаешься и не срываешь свое настроение на том, кто оказался поблизости?
— Как, не понимаю, я оказалась поблизости от тебя? — Анита была озадачена.
— Ты? Да ты просто Снежная королева! Ты от всех далеко!
— Нет. И ты сама это знаешь. Мы же понимаем друг друга как сестры, а, Исабель?
— Не понимаю, о чем ты?.. — с ненавистью прошипела красавица.
— Понимаешь. Я не сразу сообразила. Но теперь я знаю, почему ты так себя ведешь. Пепе тоже не зрителем будет на корриде, ведь так?
— Да. Он в команде Фелипе. Он пикадор.
— Это опасно? Я ничего про корриду не знаю.
— Матадору опаснее. — Взгляд, брошенный искоса. — Но тоже опасно.
— Разве со временем не привыкаешь?
— Со временем только хуже! — Она раздраженно цокнула языком. — Как можно тебя ненавидеть, если ты так все понимаешь?
— Почему хуже, Исабель?
— Появляются дети. Так что со смертью играет уже не только твой муж, но и их папа.
— Сколько у вас детей?
— Двое. Мальчик и девочка. Пепито и Пилар.
