— Мне тоже нравится. Вам с молоком?
— С молоком, пожалуйста. — Он наблюдал, как Анита наливает молоко в чашку, а потом осторожно взял чашку из ее рук.
— Ну, — сказала она выжидающе, сев напротив него, положив ногу на ногу и зацепив носок верхней ноги за лодыжку нижней, — начинайте.
— Это обычная процедура, как я и говорил. Что конкретно случилось шестого июня?
— Начиная с какого момента?
— С той минуты, когда вы вышли из самолета. Я так понимаю, вы повредили лодыжку?
— Верно.
— Продолжайте.
— Ну, — Анита сглотнула, — Фелипе Санчес был со мной, а Рок Беннет пошел за помощью. Но ведь вы, наверное, хотите узнать, что случилось с самолетом?
— Просто рассказывайте. У вас хорошо получается. Беннет отправился за помощью. Вы и Санчес остались.
— И Моника Перриман.
— Да?
— Она летела в той части самолета, которая больше всего пострадала при посадке. В хвосте. Фелипе вытащил ее оттуда, и она прожила минут пять-десять, не больше.
— Санчес оказывал ей помощь?
— Не понимаю, что вы имеете в виду?
— Измерял ей пульс, расстегивал одежду… и все такое.
— Он накрыл ее своим пиджаком. Вы это хотели услышать?
— Ну да, примерно. Он был один?
— Нет, я тоже там была.
— Там же или на некотором расстоянии?
— Хорошо, я была на некотором расстоянии.
— Это вас не удивило?
— Что?
— Может быть, миссис Перриман было бы лучше, если бы за ней ухаживала женщина, а не чужой мужчина?
— Не знаю, что он делал, я находилась довольно далеко от… них.
— Я вас расстраиваю, мисс Херст. Извините, понимаю, что это не очень приятные воспоминания.
— Вы же выполняете свою работу. Извините, если не смогу вам помочь. Я не говорю, что не хочу вам помочь, но, боюсь, просто не могу рассказать о том, что вы хотели бы узнать.
— Но вы уже рассказали, — возразил он.
Гиффорд был приятным молодым человеком и просто выполнял неприятное задание. Внешне он чем-то напоминал Рока Беннета. Такие же чарующие голубые глаза. Почему она не влюбилась в Рока Беннета, тогда бы жизнь для нее была гораздо проще? Но ведь так и было. Анита вспомнила явное притяжение, которое с появлением Фелипе сошло на нет. Она взглянула на Кейта Гиффорда. Ничего не произошло, и она была рада, когда он ушел.
В следующий раз, когда зазвонил звонок, это была она.
— Кэти!
— Во плоти, моя дорогая! Эдвард хотел поехать со мной, но я сказала, что у нас тут девичник. Как ты, моя блондинка? О Господи!
Анита неуверенно рассмеялась:
— Что, так заметно?
— Немного. Скажи же тетушке Кэти, кто тебя обидел!
— Один мужчина. Но это не то, о чем ты думаешь.
— И очень жаль. Это бы означало, что ты больше не сохнешь, сама знаешь по кому. Ну, давай рассказывай.
— Это представитель страховой компании, и он расспрашивал меня про тот день. Наверное, Рок Беннет обратился за компенсацией стоимости после гибели своего самолета. Конечно, никто не заплатит столько денег, не проведя тщательного расследования. Смешно, но…
— Что?
— Кажется, он больше всего интересовался тем, что Фелипе оставался на некоторое время один с Моникой Перриман, чем всем остальным.
— О Господи! — беспомощно воскликнула Кэти.
— Ты что-то знаешь?
— Не спрашивай! — взмолилась Кэти. — Зачем ворошить прошлое?
— Я и не ворошу. Оно само ко мне возвращается.
— Хорошо, дорогая моя. Есть чем смочить горло?
— Джин!
— Отлично. Спасибо. Ну, с чего бы начать…
— С Фелипе.
Кэти ласково посмотрела на Аниту и взяла ее за руку.
— Неужели мир все еще вертится вокруг него?
— Да, Кэти.
— Значит, сейчас ты расстроишься. Когда я уезжала, он был обвинен по подозрению в воровстве.
— В воровстве? Но это же смешно! Что он украл?
— Драгоценности Моники Перриман. Клод Перриман обратился в страховую компанию, поэтому к тебе и приходил этот агент. Мешочек, в котором Моника носила свои украшения, так и не был найден — ни на ее теле, ни возле самолета, и как ни неприятно мне это говорить, но у Фелипе было и время, и возможность.
— Что я сейчас и подтвердила в беседе с агентом, — с горечью закончила Анита. — Да, кажется, я очень помогла следствию. Но ведь, — с надеждой продолжала она, — нельзя же приговорить человека только потому, что у него была возможность взять что-нибудь. Нашли ли какие-нибудь украшения?
— Еще нет.
Анита с облегчением вздохнула и посмотрела на Кэти.
— Что-то еще?
— Ну, — осторожно начала Кэти, — еще куча денег, за которые он никак не может отчитаться.
— Какие деньги?
— Те, что он выплатил тебе за дом.
— Опять я! Кажется, я тащу его на плаху. Но я не понимаю, Фелипе ведь не беден.
— Нет, он человек состоятельный. И весьма благоразумный. Он знает, что когда-нибудь ему придется уйти с арены, поэтому все деньги, которые зарабатывает, инвестирует в те или иные предприятия.
— Получается, что все его деньги вложены в дело и он не может взять их?
— Конечно, может. Но потребуется некоторое время, хотя и это не проблема — если вдруг ему понадобится большая сумма наличными, банк будет рад выдать ссуду. Дело в том, что Фелипе ничего такого не делал. Он заявляет, что Пилар купила дом на свои собственные деньги.
— А откуда у Пилар столько денег?
— Вот именно!
— Погоди, — сказала Анита. — Это все пустые рассуждения, потому что у Моники Перриман не было с собой драгоценностей.
— Не было?
— Нет. Она собиралась уйти от Клода. Она сама мне говорила об этом еще тогда, в аэропорту, еще прибавила что-то такое странное, чего я не поняла тогда, только гораздо позднее… В двух словах, Моника
