продавщицы со щеками, похожими на спелые яблоки. Та была рада помочь. Сестру Моники звали Фрида Томпсон, она жила в третьем коттедже по дороге, ведущей к реке.
— Вам лучше оставить машину где-нибудь здесь, — посоветовали им. — Человек из страховой компании застрял в своей машине, и Джиму Майерсу с фермы пришлось вытаскивать его трактором.
Кэти и Анита молча переглянулись. Анита подумала, что нечего было и надеяться поспеть первыми. Это поколебало ее решимость, но только на время. Стоило ей подумать о Фелипе, как уверенность вернулась к ней.
Дорога к коттеджу действительно оказалась ужасной, и Анита, шагая по колее, переменила мнение о Кейте Гиффорде в худшую сторону. Надо быть круглым дураком, чтобы полезть сюда на машине.
Потом она стала думать про сестру Моники, Фриду Томпсон. Удочка, прислоненная к стене, напомнила ей, что должен быть еще и мистер Томпсон.
Пришлось стукнуть три раза, прежде чем дверь отворили. Анита ожидала, что увидит немного постаревший, потрепанный вариант Моники Перриман. Вовсе нет. Светло-голубые глаза смотрели на нее с лица с острыми скулами. Тяжелый грубый рот выражал осторожность и враждебность. В этом она чем-то напоминала Монику. Манеры были столь же бесцеремонны, как и у сестры. Сдерживая нетерпение, Анита представилась:
— Я Анита Херст, а это моя подруга, Кэти Грей. Мы знали вашу сестру.
— Ну, тогда лучше войдите, — неприветливо отозвалась Фрида Томпсон, приоткрывая дверь. — Я была бы вам признательна, если бы вы говорили потише, мой муж болен.
— Извините, — хором пробормотали обе.
— Ничего-ничего. Он всегда болен. Не одно, так другое. Деликатное сложение, знаете ли.
Гостиная оказалась большой и неуютной. Анита вспомнила, как Моника рассказывала, что муж сестры всю жизнь проболел и поэтому не сумел много заработать.
— Наверное, вам приходится нелегко, — сказала девушка вслух. Это прозвучало неловко, такое чужим людям не говорят — Фрида Томпсон не нуждалась в сострадании.
— Наверное, хотите присесть?
Они сели, приняв предложение, которое таковым не являлось и которое прозвучало только потому, что в хозяйском настроении верх взяла врожденная деревенская вежливость, а не поселившаяся в ней с недавних пор враждебность. Эта зажатая, загнанная в угол женщина совсем не походила на ту сестру, о которой с такой любовью говорила Моника Перриман.
— Чаю? — Тон был по-прежнему неприветливым, и обе гостьи отказались.
Последовало напряженное молчание, в течение которого Анита подыскивала разные способы продолжить разговор.
— Ваша сестра была счастлива с Клодом Перриманом?
Светло-серые глаза смотрели настороженно, и у Аниты появилось подозрение, что хозяйка ожидала подобного вопроса.
— А почему бы им не быть счастливыми? С его-то деньгами.
— Деньги еще не обеспечивают счастья, миссис Томпсон, — с неожиданным даже для себя назиданием сказала Анита. Где-то она раз ошиблась, все спутала, и теперь стала путать еще больше.
— Они были счастливы, — решительно заявила Фрида Томпсон.
— Вот и все, что я хотела бы знать, — произнесла Анита поднимаясь.
Неужели женское любопытство позволит Фриде отпустить их, не спросив, зачем Аните надо было это узнать? Наверное, ее страх перейти какую-то границу оказался сильнее любопытства, решила Анита.
Они не перемолвились и словом, пока не вернулись в машину, где Кэти сказала:
— Ты явно промахнулась.
— Ты думаешь? — недоверчиво спросила Анита.
— Лучше скажи, чего ты от нее добивалась, — вместо ответа попросила Кэти.
— Дело не в том, чего я добивалась, — осторожно ответила Анита, потому что как она могла ответить прямо, не называя эту женщину ни лгуньей, ни воровкой? — Дело в обстоятельствах.
— Да, бедная женщина, — неверно поняв ее, посочувствовала Кэти. — Она переживает не лучшие свои времена. Смерть близкого человека всегда пугает. А гибель ее сестры была очень трагична. Совсем недавно Моника Перриман была здоровой, полной сил женщиной, и вдруг… И эта бедная женщина должна еще жить и жить со своим больным мужем.
— Ты думаешь, именно от этого она выглядела такой нервной и испуганной?
— Детка, — встревоженно спросила Кэти, — о чем ты думаешь?
— Я думаю, что Моника именно ей отдала на хранение свои драгоценности. Думаю, когда она узнала, что сестра погибла, она, наверное, поторопилась с выводами, решив, что тело Моники было в самолете, когда он взорвался. Когда самолеты взрываются, обычно мало что остается, и некоторые вещи так и не находят. Поэтому Фрида ничего не говорила о том, что драгоценности у нее, надеясь, что потом, через какое-то время, она сможет потихоньку продавать отдельные предметы и покупать себе вещи, которые раньше ни за что не могла бы себе позволить. Наверное, об этом думала и Моника. Она собиралась жить на вырученные от продажи украшений деньги, а требования у нее были повыше, чем у Фриды. Может быть, Фрида даже думает, что выполняет волю погибшей сестры. Не сомневаюсь, когда появился этот парень из страховой компании, Фрида пожалела о своем решении, но прошло уже столько времени, что она при всем желании не могла просто так вытащить и отдать эти вещи. — Анита остановилась, чтобы посмотреть, как будет реагировать на ее слова Кэти. Кэти еще окончательно не сдалась, но уже внимательно прислушивалась к словам Аниты.
— Не подгоняй факты. Она была расстроена и не хотела с нами разговаривать, но это можно объяснить: у нее болен муж.
— Так болен, — прибавила Анита, — что только что вернулся с рыбалки. Удочка стояла на улице, а у двери еще лежали грязные сырые сапоги — там, где он их скинул.
— Может быть, это миссис Томпсон любит ловить рыбу.
— Сапоги были огромного размера.
— Она крупная женщина.
— С непропорционально маленькими ногами — я обратила внимание.
— Думаешь, ее муж спрятался наверху? Но зачем?
— Потому что он напуган еще больше, чем его жена. Могу поспорить, что сейчас они потихоньку сбрасывают украшения в реку, если только не сделали это после посещения представителя страховой компании.
— Но я же была права. У тебя ничего не вышло.
— Да, — призналась Анита. — Не вышло. Даже если я и права, то все равно не смогу ничего никому доказать. Я рада хотя бы одному.
— Чему же?
— Экономка Клода не может не рассказать страховому агенту, как счастливы были супруги Перриман, и, если повезет, она может повторить слова, которые сказала я: что Моника радовалась, как ребенок, в предвкушении встречи с Клодом. Никто и не заподозрит, что Моника хотела его бросить. Так что никому и в голову не придет, что Томпсоны завладели потерянными драгоценностями. Если они не проболтаются, с ними ничего не случится.
— Я так и не поняла ничего, — изумилась Кэти.
— Мне очень в свое время понравилась Моника Перриман и очень жаль ее сестру и мужа. Мне бы не хотелось им навредить.
— А Фелипе? Если они виновны, тогда он — нет. Ты же не можешь промолчать и позволить обвинить его.
Анита подула на пальцы, словно обожглась, и мрачно улыбнулась на заявление Кэти, идущее вразрез с ее прежней позицией.
— Сложная ситуация, — признала она.
К тому времени, когда они вернули машину Эдварду, она еще так и не нашла решения. Конечно, пришлось все ему рассказать.
