него средств и духу продолжать полеты.
И только когда колеса самолета коснулись посадочной полосы на Лехенде, Анита набралась смелости и спросила о Фелипе.
— С ним все в порядке, — сообщил ей Рок. — Наверное, вы слышали о том дурацком деле с драгоценностями Моники Перриман?
— Да. Что — все прояснилось?
— Я бы не сказал.
— А что бы вы сказали?
— Фелипе все еще наслаждается свободой, и, думаю, это хороший знак.
— Он не вор, — излишне горячо воскликнула Анита.
— Я это знаю и без вашей защиты, — настороженно улыбнулся Рок. — Ну, вот мы и дома. — Он имел в виду — на земле, но Аните представилось другое.
Она вдохнула полной грудью и округлила губы, выдыхая слово «дом», пробуя его на язык. Двигатели перестали работать, и стояла тишина.
— Не хотелось бы торопить вас, — сказал Рок, — но если в этот раз все пойдет не так, как в прошлый, и если вам нужен симпатичный, умный и остроумный собеседник, позвоните мне.
— Спасибо, Рок. — Она подалась вперед и коснулась губами его щеки. — А пока до свиданья.
Если в этот раз все пойдет не так, как в прошлый, сказал он… Все уже выглядело немного не так. Нет, ничего не переменилось, она сама стала другая. Она стала немного старше, немного мудрее. В этот раз она уже рассматривала этот остров не как курортное место, а как место, где можно пустить корни и жить дальше.
Ей было приятно, что владелец отеля узнал ее, засуетился и освободил ее прежний номер. Дома. Да, это чувство окутывало ее, как теплое уютное одеяло. Если бы только избавиться от комочка страха в горле. Но справиться с этим по силам только Фелипе.
После ленча Анита села в автобус, который высадил ее примерно в километре от Каса-Эсмеральда. Странно, на этот раз сад не выглядел таким большим. Дорожка, которая в прошлый раз вилась бесконечными петлями, теперь быстро кончилась. Может быть, зря она решила поехать без предупреждения и всех удивить? Взрослое понимание удушило детское предвкушение, сдавив ей горло.
Анита позвонила, стараясь привыкнуть к своему новому ощущению. Полгода — большой срок. За полгода многое может случиться. Лето превращается в осень, а осень — в зиму. Минуты бегут и увлекают за собой, поэтому не замечаешь, что настоящее становится прошлым, но никогда — будущим. Завтрашний день — это что-то неуловимое, то, за чем все гонятся. Но он отказывается торопиться и, как бы осторожно ты ни подбиралась к нему, проскальзывает между пальцами, и оказывается, что ты схватила настоящее.
Дверь открылась. Анита улыбнулась, но оказалось, что это вовсе не Пилар. Молодая девушка, наверное, нанятая для помощи по хозяйству, стояла в дверном проеме — там, где полагалось стоять Пилар.
— Сеньора Санчес? — вежливо спросила Анита.
Девушка весело улыбнулась:
— Сеньоры нет дома. Сеньора уехала в гости к сестре.
— А сеньор Санчес?
— Сеньор в Мадриде, на корриде.
— Понятно. А когда он приезжает из Мадрида?
— В конце недели. Но потом он едет в Барселону.
— Хорошо, спасибо, — сказала Анита, повернулась и быстро пошла прочь, словно у нее было еще много дел.
Итак, эта смешная поспешность ни к чему не привела. Миссис Стэндиш обрушилась на нее без всякой причины. Анита могла бы остаться, пока ей не подыскали бы замену, сделать тот же самый шаг, но с меньшей поспешностью.
Вдруг девушка ощутила, как она устала. Эти самолеты летают, когда им вздумается, поэтому сегодня пришлось встать еще до рассвета. А раньше, пока можно было поспать, она была слишком возбуждена. Сейчас Анита с тоской подумала об уютной кровати в отеле и о том, что идти туда очень долго. Автобус пойдет обратно только через несколько часов, и ей совсем не хотелось сидеть у дороги, дожидаясь случайной машины, которая могла бы подвезти, — этот отрезок дороги не очень-то привлекал автомобилистов. Можно пойти к перекрестку, но в таком случае, если поход не увенчается успехом, придется идти назад.
Анита видела, как к перекрестку подъезжает автомобиль, однако, как она и подозревала, он свернул на более короткую горную дорогу, по которой можно быстрее добраться в город. Но прежде чем Анита успела отвести взгляд, машина затормозила, подняв облако пыли, развернулась и подъехала к ней.
Когда машина остановилась рядом и Анита разглядела, кто сидит за рулем, она перестала улыбаться и нахмурилась. Все же она очень устала и была расстроена, поэтому не стала отказываться, когда Клод Перриман, потянувшись, распахнул перед ней пассажирскую дверь.
— Как вам удалось узнать меня издалека?
— По вашим волосам, дорогая. Вы как куст жасмина в цвету. Не стану спрашивать, что привело вас к нам снова. Таким образом я смогу тешить себя глупой надеждой, что это было мое непреодолимое обаяние. Очень рад вас видеть. Ну, куда бы вы хотели поехать?
Не «Где вас высадить?» — подумала Анита.
— Подвезите меня, пожалуйста, к отелю, если не опаздываете на работу, — подчеркнуто сухо сказала она.
— Мне вдруг расхотелось работать.
— Но мне не расхотелось спать. Эту ночь я совсем не спала. Я только что приехала.
Он наклонился вперед и посмотрел на тени, появившиеся от недосыпа у нее вокруг глаз.
— Да, тетя! Я буду хорошим мальчиком и поиграю один, если вы пообещаете мне награду.
— То есть вы отвезете меня сейчас домой, если я пообещаю провести с вами вечер?
Он сложил губы трубочкой:
— Обычно девушки любят гулять со мной.
Некоторое время она смотрела на него, склонив голову набок.
— Хорошо. Согласна.
Клод Перриман включил первую передачу, и они поехали.
— Не самое горячее согласие, — пожаловался он.
— Я буду рада провести с вами вечер, — поправилась Анита. Она и сама не понимала, почему пошла по линии наименьшего сопротивления. Это было нечто большее, чем просто любезность в ответ на то, что ее подвезли.
В этот раз с ней не было ни Эдварда, ни Кэти, да и Фелипе далеко, а вечер, когда снисходит задумчивое и унылое настроение, надо было как-то занять. Кроме того, нельзя не принять во внимание и обычное любопытство. Клод мог рассказать о том, как обстоят дела с поисками драгоценностей его покойной жены. Может, поэтому она так быстро и капитулировала? Может быть, это был конец ее поисков? Может быть, Аните надо встретиться с Клодом, чтобы разузнать все о Фелипе, ведь его самого здесь нет, значит, и рассказать ей он сам о себе ничего не может?
Спросить сразу, значит, все испортить. Клоду, как и любому мужчине, нужна долгая подготовка, и, как его гостья, Анита не сможет лишить его такого удовольствия. Если в разговоре ничего не выплывет, она сама затронет эту тему, но очень осторожно, выбирая подходящий момент.
Клод остановил машину у отеля:
— Девять часов не поздно? Я привык работать по вечерам, но если это поздно, я мог бы изменить свое расписание.
— Нет, не надо. Девять вполне подойдет. Мне надо поужинать? Или вы что-то планируете?
— Не ужинайте. К несчастью, здесь не такой выбор ресторанов, как в лондонском Вест-Энде, но все же есть кое-что интересное.
