— Да, люблю.
— Значит, у нас с тобой диаметрально противоположные представления о любви. Для меня любовь означает доверие.
— Я люблю тебя и нашего ребенка.
— Ты легко бросаешься словами, Маджента.
Его слова словно ударили ей в грудь.
— Позволь мне напомнить, как развивались события, — сказал Куин ужасающе спокойным голосом. — Ты приходишь в мой кабинет и сообщаешь о том, что беременна. Не успев перевести дыхание, ты заявляешь, что тебе ничего от меня не нужно. Как бы ты реагировала на моем месте, Маджента? Кто дал тебе право ставить мне условия?
Она не хотела ссориться с ним, но не могла давать никаких обещаний, находясь в иллюзорном мире.
— Приятно видеть, что ты готова ответить, — прорычал Куин.
Она преградила ему путь к двери:
— Пожалуйста, не бросай меня, Куин.
— Не лги мне.
— Я никогда тебе не лгала.
— Тогда откройся мне, Маджента! — проорал Куин и схватил ее за руки. На мгновение ей показалось, что он собирается ее трясти, но вот он ослабил хватку, в ярости пробормотав: — Что со мной происходит?
Тяжело выдохнув, Куин отвернулся и долгое время стоял в стороне от Мадженты. Когда он наконец повернулся к ней, выражение его лица было спокойным.
— Прости меня, — сдержанно сказал он.
— Мне нечего тебе прощать.
— Я пережил шок и сильное удивление. Но, каким бы ни был повод, я не должен был терять над собой контроль.
— Нам обоим придется научиться разговаривать друг с другом спокойно.
— Мне нравится думать, что у меня все в порядке.
— Если только не вспоминать ребенка? — тихо спросила Маджента.
Куин оценивающе ее оглядел:
— С тобой все будет в порядке?
— Конечно. Я стану матерью. — Она не сдержала радости в голосе.
Куин пожал плечами:
— Похоже, ты уже все решила.
Маджента улыбнулась:
— Мы готовы принять в нашу семью отца ребенка, если он этого хочет. Я могу понять, что ты был шокирован.
— Мягко сказано, — согласился Куин.
— И мне жаль, если ты решил, что я что-то от тебя скрываю.
— Но разве женщины не должны быть загадочными? — спросил он.
— Как сфинксы?
— Как Маджента Стил, — сказал Куин, резко на нее посмотрев. — Ты безусловно неповторима. — Он покачал головой. — Никто не может это отрицать.
Она улыбнулась ему.
— Что бы ты ни решила, я буду с тобой, Маджента.
Куин не догадывался, насколько важное заявление сделал. «Я всегда буду тебя любить», — подумала она, пристально глядя в его глаза. Жаль, что она не может навсегда остановить это мгновение.
— Ты уверена, что хочешь оставить этого ребенка?
— Абсолютно уверена, — подтвердила она.
— Хорошо. — Мгновение Куин внимательно смотрел на нее, затем притянул к себе. — Теперь тебе осталось рассказать мне, что ты от меня скрываешь, Маджента.
Он очень хорошо ее изучил. Она должна была догадаться, что он спросит ее об этом, и подготовить ответ. Если она скажет Куину правду, он сочтет ее сумасшедшей и, что еще хуже, неспособной позаботиться о своем ребенке.
— Разве мы не можем жить в настоящем моменте?
— Настоящий момент? — Куин отстранился от нее и уставился в ее глаза, которые хранили много секретов. — Что такое «настоящий момент», Маджента? Как его определить: мгновением, сутками или долгим сном, который мы называем жизнью?
Она чувствовала, как он отходит от нее все дальше, ощущала растущее между ними расстояние. Куин перестал обнимать ее за спину, его дыхание больше не касалось ее лица. Маджента жалела о том, что не может найти подходящих слов, чтобы избавиться от возникающей между ними пропасти.
— Мы должны решить эту проблему, — сказал он. — Я не знаю, как мы собираемся это делать, но я найду способ.
У нее перехватило дыхание. Она знала, что должна быть счастлива, и была бы, если бы не уверовала в то, что Куин не сможет решить возникшую проблему.
— Не смотри на меня так, — сказал он, чувствуя ее озабоченность. — У нас ничего не получится, если ты в меня не поверишь.
Куин по натуре был воином, который отказывался признавать поражение, и на мгновение Мадженте пришло в голову, что он может бороться с такими же таинственными, иллюзорными силами, с какими борется она. Сейчас, когда в ее мозгу беспорядочно кружились мысли, ей было трудно соображать последовательно. Казалось, Куин смотрит мимо нее на какой-то невидимый ей предмет. Она с облегчением выдохнула, когда его сосредоточенный взгляд остановился на ее лице.
— Тебе не нужно в это вмешиваться, Куин.
— Я намерен вмешаться. — Легкая улыбка коснулась уголков его рта. — Кто бы мог подумать, что такое произойдет?
«Да, кто бы мог подумать?» Но она больше не сможет строить планы на будущее с Куином, когда проснется. Как долго ей удастся продолжать этот обман? Может ли она лгать отцу своего ребенка?
— Куин, я должна кое-что тебе сказать.
— Не сейчас, Маджента. Я знаю, ты беспокоишься о будущем, и я понимаю почему. Я понимаю твое желание услышать от меня, чем все закончится, но, честно говоря, я этого не знаю.
Откуда он мог знать, что произойдет в будущем, если оно — обыкновенный обман, иллюзия, плод собственного воображения?
— Это не то, что ты думаешь.
— Ты беременна от меня. О чем еще говорить?
«Ты ни о чем не догадываешься», — подумала Маджента.
— Или это не мой ребенок?
Взгляд Куина ее напугал.
— Не говори так!
— Это мой ребенок? Ответь на простой вопрос. Ты беременна от меня, Маджента?
Атмосфера между ними вдруг стала полна ярости и страсти, но Маджента продолжала смотреть в глаза Куина не моргая.
— Да, я беременна от тебя.
Куин молчаливо смотрел на нее, потом сказал:
— Ты мать моего ребенка, поэтому я несу ответственность и за тебя, и за него.
— Я могу сама о себе позаботиться, Куин.
— Ты не должна этого делать. Я всегда буду рядом.
Вот за это она была ему благодарна. Стать матерью-одиночкой в двадцать первом веке — это одно, но совсем другое — растить ребенка одной в эпоху шестидесятых двадцатого века.
— Ты должна улыбаться, Маджента, — сказал Куин, почувствовав ее сомнение. — Ведь сегодня
