Именно столько было Алине во время нашего знакомства!
Воодушевленный обществом хорошенькой девушки, которую звали Света, я принялся развлекать ее непринужденной болтовней, в которой, разумеется, было и упоминание о «знаменитом писателе», Италии, и разное прочее хвастовство, которое я обычно пускаю в ход, когда пытаюсь понравиться. На «Комсомольскую» мы уже приехали добрыми друзьями, успев перейти на «ты».
— А во сколько у тебя поезд? — поинтересовался я, таща сумку на платформу.
— Не знаю, я еще билет не купила.
— Ха! А вдруг все билеты проданы?
— Тогда придется ночевать на вокзале.
— Зачем же на вокзале… — негромко пробормотал я, но она сделала вид, что не услышала.
Как ни странно, но я почти «накаркал», ошибившись лишь в одном, — отсутствовали не билеты, а сам поезд. Ближайший состав был только в одиннадцать утра — то есть ровно через двенадцать часов.
— Слушай, Светик, — сказал я, пристально глядя на нее сверху вниз. — Ты уже убедилась в том, что я человек нормальный, не маньяк какой-нибудь, так что бояться меня нечего. Что, если мы поедем ко мне, вместо того чтобы мучиться на вокзале?
— А у тебя дома кто-нибудь есть?
— Да, конечно, я тебя с матушкой познакомлю.
— А завтра ты меня проводишь?
— Если только ты захочешь уехать!
Она засмеялась, подумала и кивнула головой.
— Ну что ж…
«А вот Алина предпочла бы вокзал!» — таща сумку обратно к метро, подумал я.
Прошло еще несколько месяцев, и наступила весна. В тот день я побывал в одном издательстве, находившемся неподалеку от «Свиблово», и получил подтверждение, что двумя моими романами всерьез заинтересовались крупные немецкие фирмы. Воодушевленный открывающимися перспективами, я уже подходил к метро, как вдруг одинокая женская фигура, стоявшая в задумчивости перед витриной с колготками, показалась мне удивительно знакомой.
Я замедлил шаги, обошел ее сбоку и остановился. Почувствовав на себе пристальный взгляд, девушка вскинула голову.
— Алина!
— О, привет!
Мне показалось, что в ее глазах блеснуло нечто похожее на… Но нет, с чего бы, не стоит обольщаться.
— Ты откуда здесь? — первой спросила она.
— Из издательства. Кажется, меня собираются издавать в Германии, — тут же похвастался я. — А ты что здесь делаешь, почему не на работе?
— Я ездила в одну контору, а сейчас возвращаюсь на узел.
— Тебя проводить?
— Пошли, если тебе делать нечего.
Мы перешли через дорогу и не спеша зашагали вдоль улицы.
— Стой! — вдруг спохватился я, и она удивленно остановилась. — А ну-ка дай лапку поцеловать. — И, прежде чем она успела воспротивиться, поднес к губам одну из ее холодных рук, а затем и другую.
— Что ты делаешь? — улыбнулась она.
— А где же кольцо?
— Какое кольцо?
— Ты разве замуж так и не вышла?
— Вышла, но уже развелась.
— Подожди, подожди, — я растерянно замотал головой, а потом полез в карман куртки за сигаретами, — но разве…
— Сам-то еще не женился?
— Я? Да нет вроде…
— Вроде? — засмеялась она.
— Ну, в смысле есть у меня одна юная вологодская барышня, которая периодически приезжает в Москву… Стой, не сбивай меня с мысли! — Нащупав эту самую мысль, я в упор посмотрел на Алину и спросил, четко выделяя каждое слово: — А почему развелась?
— Долго объяснять… да и не хочется.
— Но вы с ним еще встречаетесь?
— Уже нет.
Я набрал полную грудь воздуха и медленно, пытаясь успокоиться и взять себя в руки, выдохнул.
— Значит, ты свободна?
— В каком смысле?
Опять это знакомое, наигранное непонимание, лукавство!
— «Еще не конец. Свершение. Молодой лис почти переправился. Если вымочит хвост, то не будет ничего благоприятного», — пробормотал я, выдыхая дым в сторону и смотря себе под ноги. Предсказание китайской «Книги перемен» сбывается!
— Что ты там бормочешь? — засмеялась Алина. — Что это за чушь?
— Нет, ничего, все в порядке. — И я снова вскинул на нее взволнованный взгляд. Теперь все зависело от того, как она отреагирует на следующий вопрос. Я решился задать его лишь после того, как докурил сигарету и отбросил ее в сторону. — А что, если нам сегодня куда-нибудь сходить?
— Куда именно?
— Ну, не знаю, где-нибудь поужинаем.
Она наморщила лоб, а затем отрицательно покачала головой.
— Нет, сегодня я занята.
— А завтра?
— А завтра, не знаю. Позвони мне на работу, может быть, тогда и соглашусь. Телефон еще не забыл?
— Я ничего не забыл, — улыбаясь и качая головой, как китайский болванчик, заявил я. — Ничего, любовь моя, ничего!
Она поняла причину моей радости и улыбнулась. Я вновь схватил ее за руку и жадно поцеловал.
История женского упрямства, делавшая меня счастливым и несчастным одновременно, закончилась под звуки «Марша Мендельсона».
