Подозреваю, что мы оба знаем это лучше, чем кто-либо другой». По выражению его лица, Челси догадалась, что он не знает, как понимать ее поведение, и решила дать ему возможность определиться. В противном случае ей будет трудно рассказать, что она обнаружила. Челси не захотела посылать улики по почте или предоставить их в соответствующие органы. Она была уверена, что Крейгу крайне необходимо снова почувствовать себя в мире с самим собой, он это заслужил, пусть даже цена тому — потеря доброго имени умершего человека. Сведения из дневника ее отца помогут Крейгу смыть пятно со своей жизни и с загубленной карьеры помощника прокурора. Челси заметила, как бывший муж бросил презрительный взгляд на ее спортивную машину. Было видно, что он знает, откуда она у нее. Это был подарок состоятельного человека своему единственному ребенку, игрушка взамен любви и близости, которых Челси не получала от погруженного в себя отца.
«Здесь она совсем бесполезна. В ней не укроешься».
«Если придется, то я пойду пешком», — заявила женщина. По холодному блеску его глаз, по застывшему выражению его лица, было видно, как новая волна ярости захлестнула Крейга. Челси замолчала. Призвав на помощь все свое терпение, она в ожидании теребила замерзшими пальцами ремешок своей сумочки.
Внезапно Крейг распахнул ворота. Он схватил ее за руку и почти силой потащил за собой. Челси не сопротивлялась. Она не боялась его. Единственное чувство, вспыхнувшее в ее сердце, так это сожаление, что бывший муж докатился до такого состояния. Спотыкаясь, она едва поспевала за ним, но он даже не замедлил шаг, пока не подошел к джипу. Рванув дверцу, Крейг скомандовал: «Залезай! Я не собираюсь развлекать тебя, стоя под дождем. Ты скажешь, что хотела, а потом уйдешь и никогда больше не вернешься. Ясно?».
«Все понятно», — кивнула Челси. Ее достоинство было разбито в пух и прах. Повернувшись, она с трудом забралась в машину и устроилась на изорванных кожаных сидениях. Поежившись от холода, женщина потирала ладони. Влез Крейг и сразу же стало тесно из-за его внушительных размеров, что еще раз напомнило ей, каким он был раньше. Его стройное пропорциональное телосложение, фигура, как у легкоатлета, куда все делось? И еще эта лента на лбу, длинные волосы! Создавалось впечатление, что перед ней необузданный, представляющий угрозу тип. Возможно, это его способ уйти от городской суеты и забыть время, проведенное в заключении, способ выжить. Тюрьмы кишат подонками всех мастей. Челси предположила, что Крейг специально накачал мышцы, чтобы и в физическом, и в сексуальном плане превосходить других заключенных, тем самым отметая любые нападки и преследования. От одной мысли обо всем этом ей стало не по себе. Всей душой она желала снять напряжение, в котором он находился, видя, как перекатываются под кожей желваки и как побелели костяшки пальцев, сжимающих руль. С тех пор, как Крейг сел в кабину и нажал на газ, он даже не взглянул на нее.
Машина рванула вперед. Ухватившись за край сидения, Челси смотрела прямо перед собой. От жуткой тряски ее мотало из стороны в сторону. Она непроизвольно напряглась, когда, мчась по ямам и кочкам к дороге, джип сильно накренился на повороте. Крейг выругался и, замедлив скорость, въехал на узкий, деревянный мост, перекинутый через глубокий овраг, полный мутной воды. Она как зачарованная уставилась на нее, стараясь не думать о прогибающихся под тяжестью машины старых досках. Они выехали на дорогу. Челси вздохнула с облегчением и в награду получила полный презрения взгляд Крейга. Ее немного страшила перспектива остаться с ним наедине. Нет, не из-за того, что он причиняет физическую боль, этого она не боялась. Эмоции могли выйти из-под контроля — вот что пугало ее. Любой ценой ей нужно было исправить несправедливость. В глубине души Челси знала, что с их браком все кончено. Любовь и доверие Крейга уже не вернуть. Она расслабилась. В этот момент он резко затормозил. От неожиданности Челси обеими руками схватилась за щиток. Вздрогнув, джип остановился перед небольшой, простоватой хижиной, построенной неизвестно когда.
Не сказав ни слова и не удостоив ее взглядом, Крейг вошел в дом. Она следом за ним переступила порог, остановилась и осмотрелась. Длинная прямоугольная комната была почти лишена мебели, окна без занавесок, голые стены, единственная достопримечательность — это камин с полыхающими в нем дровами. К нему она и направилась.
Он променял одну камеру на другую, с горечью подумала Челси. Ей захотелось плакать. Она присела перед камином, поближе к теплу и подальше от Крейга, который смотрел на нее, затем сбросил свой промокший плащ на пол и откинул его ногой в сторону. На лице Челси отразилось удивление. Как это не похоже на прежнего Крейга! Типичный яппи[1], он обожал дорогую одежду. Она помнила, сколько внимания муж уделял своей внешности, как гордился своим умением тщательно одеваться и безупречно выглядеть особенно когда ему приходилось выступать в суде или давать интервью средствам массовой информации. Где все это? Куда делась его притягательность? Куда испарилась его утонченность, его искушенность в житейских делах? Неужели его стремление сделать себе карьеру вращаться среди сильных мира сего перечеркнула тюрьма? Она сомневалась в этом.
Челси не узнавала и не понимала нового Крейга Уайлдера. Его враждебность напоминала поведение дикого зверя, защищающего свою территорию от вторжения. Его мускулистое тело и тяжелый взгляд красноречиво свидетельствовали о его недоверии к ней. Слезы душили ее, еще немного и они ручьем польются из глаз. Его молчание действовало ей на нервы. Челси собралась с духом и произнесла: «Я обращалась к твоему начальству. Мне назвали офицера, под наблюдением которого ты находишься. Он сказал мне, что ты живешь здесь, но посоветовал не беспокоить тебя».
«Тебе следовало бы его послушаться. Он знает, как я к тебе отношусь».
«Он звонил тебе, да?».
«Разве это имеет значение?».
Она вздохнула. «Возможно и нет, тем не менее тебе необходимо услышать, что я скажу».
Некоторое время Крейг с загадочным видом смотрел на нее, затем заговорил: «Избавь меня от своих оправданий, Челси. Мне ничего от тебя не нужно, в особенности твоих лживых обещаний, о которых ты тут же забываешь. Когда я, действительно, в тебе нуждался шесть лет назад, ты повела себя, как стерва. Теперь я искренне рад, что нашей совместной жизни пришел конец. Я вычеркнул ее из памяти и советую тебе сделать тоже самое». Его слова пронзили ее как ножом в самое сердце. Челси вскочила, на щеках выступил гневный румянец. «Я не сделала ничего такого, за что должна извиняться. Я здесь не для того, чтобы говорить о нашем браке, прекрасно знаю, что все кончено. Ты это ясно дал понять при разводе. И я не жду, что что-то может измениться между нами». Она расправила плечи. «Чего я жду, так это нормального к себе отношения. Я не враг тебе, а ты не единственный, кто пострадал шесть лет назад».
Крейг пронзил ее уничтожающим взглядом и заходил по комнате. Пока он мерил ее шагами, Челси не сводила с него глаз. Он напоминал зверя в клетке. Неожиданно Крейг подошел к ней. Она невольно отступила в сторону, а затем стала укорять себя за это ребячество. А он и не думал обращать на нее внимания. Ему надо было всего-навсего взять очередное полено и подбросить его в огонь. Крейг выпрямился, и пока он смотрел на игру огня, Челси всматривалась в его точеный профиль. Он стоял, стиснув зубы и немного приподняв голову. Его длинные волосы откинулись назад, и тут она заметила, как в мочке правого уха золотом блеснула серьга. Изумленная тем, что Крейг проколол себе ухо и загипнотизированная его близостью, Челси стояла не дыша. Не шевелясь, она ждала, когда он отойдет, но вместо этого, Крейг повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Ее сердце учащенно забилось, мысли перепутались. Никогда Челси еще не чувствовала себя такой маленькой и уязвимой. Она вся трепетала от какого-то смутного предчувствия, но не могла отвести от него взгляд, и как зачарованная, смотрела на пульсирующую у виска жилку, на твердые черты его лица, на изогнутые циничные губы, не в силах отделаться от мысли, что будет, если сейчас дотронется до него, почувствует, как изменилось его тело, еще раз испытает его страсть. Челси понимала, какому риску подвергает себя, но это было сильнее ее. Желание, дремлющее со времени его заключения, дало о себе знать. Она хотела его. Несмотря на перемену, Крейг выглядел земным, чувственным и неукротимым, но также и непредсказуемым.
Не прикасайся ко мне! — хотелось ей крикнуть, когда она заметила в его глазах похотливый огонек. — Ради бога! Не допускай даже мысли о том, чтобы овладеть мною. Я умру, если ты надругаешься над тем, что было между нами.
