Удивленная его сочувствием, она согласилась. «Да, это было нелегко, но не потому, что я считала его идолом. По правде говоря, я всегда боялась его неодобрения и потратила годы, завоевывая уважение. Понадобилась его смерть, чтобы я поняла, что единственное одобрение, которое мне нужно — это мое собственное».
«Он был жалкий…».
Челси ладонью закрыла ему рот. «Послушай меня, пожалуйста. Я действительно верю, что бог наказал его, послав долгую и мучительную смерть за то, что он сделал тебе, поэтому не растрачивай себя понапрасну. Его больше нет, и он больше никому из нас не причинит вреда».
Крейг взял ее руку и, поцеловав середину ладони, сказал: «Здравый смысл говорит мне, что ты права, но душа требует мщения».
«Я не знаю, что еще тебе сказать, кроме как напомнить, что он мертв и твоего оправдания можно добиться только через суд».
Она слышала, как бьется его сердце под ее ладонью. Лежа неподвижно рядом с ним, Челси дала Крейгу время собраться с мыслями.
«Ты всегда легче прощала, чем я, но тебе меньше, что прощать, не так ли?»
«Это спорный вопрос», — возразила она, вспомнив, как лгал ей отец насчет Крейга.
«Что еще ты делала со своим временем?» — спросил он.
Она приподнялась и поцеловала его в подбородок, радуясь тому, что Крейг пытается побороть свой гнев. «Жила день за днем, как большинство людей».
Он внимательно посмотрел на нее. «Ты хотела поговорить. Помнишь?».
Челси ухмыльнулась. «Помню. Я добровольно работаю в больнице Святой Девы Марии. Они открыли отделение детской онкологии».
Крейг присвистнул от удивления. «Тяжелая работа, требующая огромной самоотдачи. Почему ты взялась за это?».
«Дети — замечательные создания. От них я научилась мужеству».
«Ты во многом изменилась».
«Я была такой наивной и незрелой, но сейчас… сейчас я более трезво смотрю на жизнь».
Внезапно, он перевернулся и улегся на бок лицом к ней, рукой придвинул ее поближе. Челси прижалась к нему всем телом, чувствуя его всего.
От ее прикосновения Крейг вздрогнул и весь напрягся. «Ты дразнила меня, рассказывая все эти истории о других мужчинах?».
«Ты мне говоришь это или спрашиваешь?».
«Говорю».
Она с облегчением кивнула. «Я дразнила тебя, но только потому, что ты грубо со мной обращался».
«И ты сказала правду о том, что никто не прикасался к тебе с тех пор, как мы расстались».
«Я никогда тебя не обманывала, Крейг. И не собираюсь. Слишком многое поставлено на карту».
«Почему, Челси? Мы разведены. Ты имеешь полное право начать новую жизнь».
Ее сердце упало. Почему, хотелось ей знать, ты не видишь, как сильно я тебя люблю и как сильно я всегда буду любить тебя? «Я не искала себе мужа». У меня был муж и я хочу его вернуть.
«Челси…»
Она проглотила комок в горле и прошептала: «Мне больше никто не нужен».
Крейг перестал дышать и только смотрел на нее. Челси понимала, насколько хрупкое еще его доверие и не давила на него. Она вздохнула с облегчением, когда он нежно положил ее голову к себе на плечо и обнял, прижав ее вздрагивающее тело. Как ей не хватало его объятий! Как она скучала по тихим беседам в темноте их спальни! И как она скучала по нему, ее мужу, ее любовнику, ее лучшему другу.
«Я верю тебе, Челси».
«Это уже кое-что».
«Мне хотелось думать о тебе самое худшее», — сознался Крейг. — Так легче тебя ненавидеть».
«Возможно, я была плохой женой, но я не лгунья».
«Ты не была плохой женой».
«Не защищай меня. Все дело в том, что меня не было рядом, когда ты нуждался во мне. А я не могла».
«Подозреваю, что за это мы должны благодарить твоего отца».
Крейг еще крепче прижал ее к себе. «Будь он проклят. Он не должен был отнимать у меня все самое ценное в жизни».
«Как бы я хотела, чтобы отец был другим человеком. Сейчас все было бы по-другому».
Крейг перекатился на спину и подняв ее, как пушинку, усадил на себя верхом. Челси наклонилась к нему, обхватив руками его голову. Он смотрел на тонкие черты ее лица в обрамлении роскошных волос. Она еще ниже наклонилась к нему, ее груди почти касались его. «О чем ты думаешь?» — спросила Челси.
Как бы избегая соблазна. Крейг оторвал ее от своей груди. «Я до сих пор не понимаю, зачем ты приехала?».
«Дневник», — напомнила она. — Он нужен тебе».
«Почта работает, хотя временами и не очень хорошо».
«Когда я обнаружила его среди книг и бумаг, то не переставала об этом думать. Мне хотелось поскорее привезти дневник тебе».
Крейг обхватил ее талию, все больше возбуждаясь от ее близости. Челси плавно вытянулась на нем, зажав между бедер твердую плоть.
«А других причин не было?» — хрипло пробормотал он, едва сдерживая себя.
«Ты мне небезразличен. Я никогда не переставала думать о тебе».
«Я не хочу тебе верить».
«Это твое дело», — сказала она. Его губы были так близко, что их дыхание смешалось.
«Я не гожусь для тебя или кого бы то ни было. Черт! Даже ночью я не могу спать!».
«Из-за воспоминаний о тюрьме?».
Крейг угрюмо кивнул.
«Кто-то однажды сказал мне, что хорошие воспоминания могут вытеснять плохие». Она замолчала, опасаясь, что вызовет его недовольство, если будет продолжать. «Может быть твои кошмары прекратятся, если ты расскажешь о своей жизни в тюрьме».
«Нечего рассказывать».
«Как это нечего. Например, как вы проводили свои дни?».
«Я проводил время».
«С тобой трудно разговаривать», — упрекнула Челси и положила голову ему на плечо, обняв его за шею.
«Ладно, Челси. Я поиграю в твою игру, но только до конца. Что ты хочешь знать?»
«Все, что ты захочешь мне рассказать».
«Я вставал в шесть утра, умывался, чистил зубы и ждал, когда меня выпустят из клетки».
«Ты находился в одиночной камере?».
«Большую часть времени».
«Что происходило после завтрака?».
«Я шел на свою работу».
«Какую?».
«Я работал в библиотеке». «Что ты еще делал?».
«Писал апелляции заключенным, которым не на кого было положиться».
«Ты занимался адвокатской практикой?» «Меня ее лишили», — жестко напомнил он.
«Но ты использовал свои знания, чтобы помочь другим, — внесла она ясность. — Почему?».
«Чтобы выжить. Это давало мне защиту, членство в наиболее влиятельных тюремных кругах и место в совете заключенных».
«Но ты до сих пор двадцать четыре часа в сутки находишься под наблюдением и не можешь никому доверять».
