«Не пытайся это когда-нибудь повторить», — предупредил он. В его голосе прозвучали стальные нотки, его тело напряглось. Она вырвала свою руку, с сожалением отмечая, что он даже и не старался удержать ее. «Я ошибалась в тебе раньше. Ты способен на любую жестокость». Крейг прищурился и притянул стройную фигурку к себе, зажал ее между своих мощных бедер. «Я предупреждал тебя, но ты, очевидно, не желаешь слушать».
Едва Челси ощутила теплоту упругого тела, едва ее ноздри уловили мужской мускусный запах, как непреодолимое желание, охватившее ее, свело на нет все возмущения. Никогда раньше она не испытывала такого вожделения! Бывшая миссис Уайлдер заставила себя взглянуть на мужа, и негодование вновь вернулось к ней. «Ты ошибаешься, Крейг. Я все слышала, но ты забыл предупредить меня, что твоя совесть и моральные принципы остались в тюрьме». Желваки заиграли у него под кожей. Стиснув зубы, он обмотал полотенце вокруг ее мокрого тела, и, закрепив конец, отошел.
С непроницаемым выражением лица Крейг проговорил ровным голосом: «Я провел шесть лет среди отбросов общества и выжил. Я даже способен на такое, чего ты не можешь себе представить, поэтому не толкай меня на это. Вряд ли тебе понравится то, что может произойти». Челси чувствовала себя полностью опустошенной. Она подошла к двери и держась за ручку, спросила: «Почему ты не хочешь поверить, что я приехала сюда исправить несправедливость, которую причинил тебе мой отец?».
После того, как Челси ушла, Крейг некоторое время неподвижно стоял посреди ванной. Он глубоко дышал, стараясь успокоиться. Умению сдерживать себя он научился в тюрьме, а не тогда, когда был помощником прокурора.
Ругаясь себе под нос, Крейг снял одежду, которая все еще оставалась на нем, дрожащими от возбуждения руками вытерся большим полотенцем и облачился в купальный халат. Ему хотелось обвинить Челси в своем неутоленном желании, но совесть не позволяла этого. Она не давала повода. Он намеренно возбудил и напугал ее. Крейг чувствовал себя виноватым, но ничего не мог поделать. Протерев запотевшее зеркало, он скорчил гримасу самому себе. Обветренное лицо и вид отшельника яснее слов напомнили ему о том, что он потерял и какую цену заплатил за то, что выжил. В его глазах был и цинизм, разъедающий душу, и желание отыграться. Стараясь быть честным с самим собой, Крейг молча соглашался с тем, что ему нужен был кто-то, кто мог заплатить за причиненную несправедливость. Челси была замешана в его падении и не важно, насколько сильно он желал ее, как женщину, она предала его и этого простить было нельзя. Да, он хочет ее. Ему нужно удовлетворить свои потребности, и он удовлетворит их, но только на своих условиях. Сваливая в кучу мокрую одежду, Крейг размышлял над истинными причинами, по которым его бывшая жена приехала сюда. Неважно, что она говорила раньше, он отбросил идею о том, что Челси собирается вытащить на свет всю правду об отце, которого боготворила. Он нутром чувствовал, что она неспособна на это.
Выйдя из ванной, он увидел, что Челси сидит на краешке выложенного кирпичом камина, погруженная в свои мысли. Остановился, наблюдая, как она, не отрывая взгляда от огня, перебирает свои волосы, которые уже почти высохли и походили на кудрявое каштановое облако. Челси выглядела более хрупкой, чем обычно и гораздо более невинной. Желание с новой силой охватило его, пульс учащенно забился. Крейг смотрел на ее обнаженные руки и ноги, на соблазнительную линию груди. Воспоминания о ее чувственности, о том, как она трепетала в его объятиях, переплетались с эротическими видениями, которые он был не в силах отогнать. Вспоминал, как у него замирало сердце, когда он исследовал ложбинки и изгибы ее тела, сладковатый аромат, исходивший от нее. Как ему хотелось прикоснуться губами к чувствительным соскам, осыпать поцелуями ее тело, провести языком по нежной коже, как делал когда-то. Он подавил стон, с трудом справившись с неистовым желанием овладеть ею. Челси взглянула на него. «Почему?».
Крейг понял, что она имеет в виду, но медлил с ответом. Он не настолько верил своей бывшей жене, чтобы быть честным с ней до конца относительно своих чувств, в которых и сам толком еще не разобрался. Всматриваясь в тонкие черты лица Челси, Крейг увидел разочарование и боль в ее оттененных густыми ресницами глазах. Это задело его больше, чем ему хотелось бы.
«Если ты так меня ненавидишь, то почему не дал мне утонуть?» Ожидая его ответа, она перевела взгляд на пылающие поленья.
«Я — преступник, находящийся под наблюдением и не собираюсь мотать себе нервы, объясняя властям, почему какая-то идиотка по своей собственной глупости погибла на моей территории во время сильной грозы, особенно, если эта женщина — моя бывшая жена».
«Я не специально прыгнула в овраг».
«Я прекрасно знаю, что произошло».
Она вздрогнула. «Ты не можешь знать. Тебя там не было».
Сознавая, что он чуть было не стал причиной ее гибели, Крейг сердито огрызнулся: «Ты явилась сюда без приглашения, теперь пожинай плоды и будь благодарна за то, что все еще жива».
Челси поразило его равнодушие. Он наклонился и взял ее за руки, заставил подняться.
«За что ты так ненавидишь меня?» — спросила она. «Почему не можешь дать мне шанс?».
«Мне никто не дал шанса!».
«Тогда, по крайней мере, прекрати приписывать мне то, чего нет. Я приехала сюда не для того, чтобы просто отметиться, Крейг. Я приехала, потому что…». Она заколебалась, в ее глазах промелькнул испуг.
Наконец-то, подумал Крейг. Вот она, правда. Он решил, что Челси достаточно напугана, чтобы все сказать. «Почему же ты, действительно, приехала сюда?».
«Потому что я считаю это правильным», — едва слышно произнесла она. Он покачал головой, его надежды не оправдались. «Я не верю тебе». Челси подняла руки и пальцами сжала виски, полотенце на ней ослабло, Крейг узнал этот беспокойный жест, но не хотел признавать то, что ее голова пульсировала от напряжения и эмоциональной нагрузки, перенесенной за последние часы. Ему хотелось думать, что она завлекает его. Схватив полотенце, прежде чем оно обнажило ее тело, он пальцами скользнул в ложбинку между ее грудями. Крейг держал себя, как мужчина, прекрасно знающий тело женщины, стоящей перед ним.
Челси опустила руки и украдкой взглянула на него. Она отступила назад, но он не дал ей уйти. Их глаза встретились. Никто первый не отводил взгляда. Они оба знали, что она рискует потерять гораздо больше, чем полотенце, если попытается опять уйти. Учащенно дыша, Челси сказала: «Пожалуйста, не надо». Ее щеки горели, на шее лихорадочно пульсировала жилка.
«Что не надо?» — допытывался Крейг.
«Не нужно пользоваться своим преимуществом. Ты вел себя так, когда…».
«…когда мы были женаты», — закончил он за нее, отрывая взгляд от ее груди.
Челси слабо кивнула.
«Я не даю обещаний, если не уверен, что не сдержу их».
«Крейг, я не позволю тебе использовать меня».
«Ты хочешь меня», — возразил он.
Она отрицательно покачала головой.
Крейг резко втянул в себя воздух, аромат ее нежной кожи будоражил его. «Не лги мне, Челси. Я вижу тебя насквозь».
«Я не заслуживаю, чтобы меня использовали».
«Ты и твой отец использовали меня. Не кажется ли тебе, что это будет справедливо?»
«Ты честный и благородный человек», — начала она.
«Избавься от иллюзий относительно меня. Так будет лучше для нас обоих», — закричал он. Челси закусила губу и отвела взгляд. «Я отказываюсь верить, что человек, которого я знала и с которым провела столько лет, в действительности, не существует. Я также не верю, что ты силой возьмешь меня. Мы не можем не принимать в расчет наше прошлое».
«Я начинаю думать, что переоценил твои чары», — прервал Крейг ее, желая доказать им обоим свою правду. Он изменился, стал бессердечным и бездушным, благодаря существующей уголовной системе, благодаря интригану-тестю и вероломной жене.
Прищурившись, Крейг изучающе смотрел на Челси. Его лицо не выражало ничего, кроме предложения
