бутылку и второй бокал.
8
Стейси послушалась и вышла на веранду. В саду распустились какие-то ночные цветы. Стейси видела на ближайшей клумбе их призрачные маленькие венчики. Она села в старое кресло, поставила бутылку и бокал Дэвида на стол, а сама отпила еще глоток вина. Из дома доносились звяканье посуды и шум воды, потом эти звуки стихли, и через некоторое время Дэвид вышел на веранду. Он не стал включать лампу, чтобы не привлекать ночных мотыльков, сел в кресло напротив Стейси и налил себе вина. Некоторое время царило молчание.
— Здесь звезды виднее, чем в Чикаго, — наконец произнесла Стейси.
— Конечно. В больших городах сплошное неоновое зарево. — Чувствовалось, что Дэвид сидит расслабленно, хотя Стейси видела его плохо — он даже в гостиной свет не включил, оставил его лишь на кухне, так что казался ей сейчас призрачным силуэтом в своей белой рубашке и голубых джинсах. — А здесь почти что дикая природа.
— Я бы не сказала. Вполне цивилизованный город.
— Я, конечно, шучу, Стейси.
— В каждой шутке есть доля правды. Звезды-то виднее.
— Ну, в пустыне, например, виднее, — хмыкнул он.
— Ты бывал в пустыне?
— Однажды занесло.
Стейси тут же представила себе маленький бар на шоссе в необитаемой местности — такой, как обычно показывают в фильмах. И Дэвида, пьющего колу у стойки. И его машину, всю в пыли… А потом врываются типы в черной коже и начинается перестрелка. Стейси не удержалась и хихикнула.
— Что смешного? — тут же отреагировал Дэвид.
— Ничего. Извини. У меня слишком богатое воображение. А зачем тебя понесло в пустыню?
— Опыт.
— То есть? — непонимающе нахмурилась Стейси.
— Мне захотелось, чтобы у меня в жизни был этот опыт. Я его иногда коллекционирую. Временами сложно понять, что именно это событие — опыт для тебя. Например, для Розмари — смерть Криса. Это опыт выживания.
— Очень жестокий, — помолчав, сказала Стейси.
— Да, но разве тебе кто-нибудь там, наверху, — он указал на потолок, — обещал, что будет легко?
— Нет.
— Все, что происходит каждый день, дает тебе опыт. Приятное, неприятное, значимое, мимолетное, оно воспитывает тебя, наталкивает на то, чего ты на самом деле хочешь, ведет, обтесывает, проверяет на прочность. И учит, учит, учит. — Дэвид вздохнул. — Глупо не делать выводов из того, что с тобой происходит и как глупо закрывать глаза на очевидные вещи. Глупо тратить время на вещи, которые, как ты знаешь по опыту, твоего внимания не стоят. Этому учишься не сразу, в юности не понимаешь, но чем дальше, тем яснее. Время безумно сжато в короткую человеческую жизнь и чем дальше, тем быстрее бежит; опыт учит: если тебе что-то не нужно — отбрось, если что-то нужно — приди и добейся. Сидение на пятой точке ни к чему не приведет, — он резко усмехнулся, — и не удивляйся, что результата нет, если ты ничего не делал.
— А если ты делаешь что-то и теряешь то, что нужно? — спросила Стейси.
— То, что нужно, от тебя не уйдет. Я в это верю. Иногда сбрасывать шкурку бывает нелегко, иногда — очень легко и радостно: тогда ты понимаешь, что действительно избавляешься от ненужного. Чем дальше, тем резче, точнее, быстрее становится этот процесс. Математика жизненных шагов. Разум принимает решения практически мгновенно. Иногда на их осуществление требуется больше времени и реверансов, чем на само решение, подчас не очень легкое. Но, когда ты знаешь, кто ты, зачем ты это делаешь и чего на самом деле хочешь, испытываешь удивительно очищающее чувство, отбросив то, что тебе мешало. Главное — очень хорошо это знать.
— Я и понятия не имела, что ты философ.
— Я не философ. Я просто жить люблю.
Стейси отпила еще вина. Оно почти закончилось, и Дэвид, словно почувствовав это, потянулся за бутылкой.
— Тебе налить?
— Да, спасибо.
Вино, приятно булькая, наполнило бокал.
— Как странно, Грэм, — сказала Стейси минуту спустя, назвав его именем, под которым впервые узнала, — я и не думала, что тебя волнует философия жизни.
— А тебя что, совсем не волнует?
— Наоборот. Я не раз думала о том, о чем ты говорил сейчас. Но не ожидала от тебя такое услышать.
— Поменяла мнение обо мне?
— Возможно.
Стейси теперь не знала, что и думать про него.
— Это бывает, — вздохнул Дэвид.
— У тебя, и правда, раздвоение личности?
— Угу. — Он сказал это так серьезно, что она не поверила и фыркнула.
— Не заливай.
— Какое чудесное словечко! — восхитился Дэвид. — «Не заливай»! Я запомню. Но… позволишь поделиться с тобой мыслями о несправедливости?
— Конечно.
— Ты все время препарируешь меня. А у меня есть такая возможность в отношении тебя?
Стейси немного растерялась.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты вроде бы ничего не скрываешь. — Дэвид перекатывал в ладонях бокал с вином. — Однако… такое чувство, что ты никому не даешь себя узнать. Вот я тебя почти не знаю. И не потому, что мало с тобой говорил, а потому, что ты не говорила ничего существенного.
— Что же, по твоему мнению, я все время только ерунду болтаю?! — возмутилась Стейси.
— Нет. Я неудачно выразился. Ты говоришь важные вещи, но не о себе. Я, например, до сих пор не знаю, есть ли у тебя парень.
Стейси слегка напряглась.
— Тебе это интересно?
— Почему нет? Ты сама постоянно твердишь, что мы будущие родственники.
— Да. Ну хорошо. — Разговаривать в темноте после вкусного ужина и выпитого вина, оказалось удивительно легко. — Нет, у меня нет парня. Сейчас нет.
— А был?
— Да.
— Почему вы расстались?
Вопрос бесцеремонный, в стиле старого доброго Грэма. Стейси могла не отвечать. Только, с другой стороны, скрывать ей особо нечего.
— Не сошлись во взглядах.
— Этой формулировкой можно прикрыть что угодно.
Вот настырный зануда!
— Хорошо, он меня бросил. Еще вопросы есть?
