- Когда будем в Аксае? – спросил Владлен Фёдорович пилота, удобно устраиваясь в кресле.
- Время подлёта – сорок минут, - сказал тот, не отрывая взгляда от приборной доски.
- Разбудишь меня, когда прилетим, - буркнул Владлен Фёдорович своему молчаливому сопровождающему и, закрыв глаза, безмятежно заснул, или сделал вид, что заснул. На самом деле то, что стало происходить в Узбекистане, после смерти Брежнева, вызывало у него страх и тревогу. А последние события в Москве, вообще лишили сна.
'Говорил же им, пора заканчивать эти махинации с приписками, наворовали уже достаточно, жадность, она ведь не только фраера, она всех погубит. Так не послушались, всё им мало, хапают ртом и жопой. Вот, что теперь делать? 'Эмир Бухарский' уже сидит в Лефортово а другие руководители республики тоже на прицеле не только в прокуратуре, но и у КГБ. Интересно, что предпримет в сложившейся ситуации аксайский хан'? - не открывая глаз, думал Владлен Фёдорович.
Приблизились к горам, и вертолёт стало болтать, порою он проваливался в воздушные ямы и, казалось, пилот терял контроль за винтокрылой машиной. Но, по всей видимости, пилот был мастером своего дела, у него всё было под контролем, и он с честью выходил из любых ситуаций. Едва началась болтанка, Владлен Фёдорович открыл глаза и стал напряжённо вглядываться в темноту.
- Не беспокойтесь, уважаемый, - успокаивал пассажира сопровождающий, заметив, что важный гость из Москвы тревожится и нервничает, - Рашид опытный пилот и доставит вас в Аксай целыми и невредимыми.
- Подлетаем, - сказал пилот и кивком головы указал на приближающиеся посадочные огни, - посадка, через четыре минуты.
И, опять, пилот был на удивление точен. Ровно через четыре минуты вертолёт завис над поселковой площадью, ярко освещённой электрическими огнями. В центре площади стоял, сверкая бронзой в лучах прожекторов, величественный памятник Ленину и рядом, помпезное здание объединения с башней- пристройкой в торце, внутри которой находился грузовой лифт. Обычно, хан Акмаль въезжал в него на машине и поднимался на четвёртый этаж. В десяти метрах от грузового лифта располагалась вертолётная площадка. Туда-то и посадил свою машину пилот.
- Слава богу, - облегчённо вздохнул Владлен Фёдорович, едва колёса вертолёта коснулись земли и, как бы извиняясь за свою минутную слабость, добавил: - Я не люблю летать вертолётами, этот тип воздушного транспорта, не вызывает у меня доверия.
- Напрасно, «вертушка» - классная машина, - сказал пилот, и видно было, что он обиделся. – Конечно, у разных людей – разные вкусы, но, лично я, не променяю мой вертолёт даже на самый лучший автомобиль. Это же, такое счастье, парить в небе, как птицы. А хан Акмаль летает только со мной – это его личный вертолёт.
- Не обижайся, ты очень хороший пилот и, спасибо тебе за незабываемый полёт и мягкую посадку, - сказал Владлен Фёдорович и крепко пожал пилоту руку.
- Извините, я на секунду оставлю вас, - сказал сопровождающий и виновато улыбнулся. – Мне надо доложить о вашем прибытии.
Владлен Фёдорович благосклонным кивком головы отпустил сопровождающего и, не глядя по сторонам, стал медленно прохаживаться из стороны, в сторону.
- Ассалом алейкум, - раздался голос за его спиной. От неожиданности Владлен Фёдорович вздрогнул и резко обернулся. Рядом стояли двое мужчин, точно в таких же чёрных костюмах, как и встречавшие его в аэропорту шофёр и сопровождающий.
- Ваалейкум ассалом, - ответил Владлен Фёдорович и поздоровался с ними за руку.
- Пожалуйста, следуйте за нами, - сказал один из них и приветливо улыбнулся. – Хозяин ждёт вас в гостевом домике.
Владлен Фёдорович посещает Аксай не впервые и знает, что до гостевого домика придётся ехать на машине, поэтому сразу направился к стоящей у подъезда объединения, чёрной «Волге». Находился гостевой домик внутри большого яблоневого массива и, мало того, что он хорошо охранялся, территория вокруг домика была обнесена высоким забором из сетки-рабицы. То, что сопровождающий назвал гостевым домиком, на самом деле было огромным особняком с собственным садом декоративных деревьев и редких кустарников. Когда московский гость, вместе с сопровождающими, проходил высокой застеклённой галереей, служившей в холодное время года зимним садом, то увидел справа крытый бассейн.
Всё это великолепие: и дом, и сад, и бассейн, и роскошные охотничьи домики в горах, и конюшни с мраморными колоннами и резными дверями, где содержались десятки чистокровных скакунов, чьи цены на международных аукционах поражали воображение количеством нулей свободно конвертируемой валюты, было рассчитано на новичков, которым выпадало редкое счастье побывать в горном ханстве. И, необходимый эффект всегда достигался. Люди, приезжающие сюда видели, как богат, велик и могуществен хан Акмаль, и как возвышается он над всеми остальными смертными. Принимая гостей, хозяин Аксая всегда был добродушен и хлебосолен, с его лица не сходила такая знакомая всем, золотозубая улыбка.
Но, почти никто, из бывавших здесь гостей не знал, как жесток, как страшен в гневе всесильный хан – Акмаль Адылов, после смерти Рашидова ставший фактически хозяином Узбекистана, директор агропромышленного объединения, дважды Герой Социалистического труда, депутат Верховного Совета, лауреат многих премий и прочая и прочая и прочая…
Впервые, Владлен Фёдорович, появился в доме хана Акмаля восемь лет тому назад, когда его, ставленника Москвы, назначили вторым секретарём ЦК компартии Узбекистана. В соответствии с традиционно существовавшим институтом партийного наместничества, пост второго секретаря ЦК в республиках, занимал русский, который считался «глазами и ушами» ЦК КПСС.
Он же ещё и курировал правоохранительные органы. В Узбекистане вначале настороженно встретили ставленника центра, но умный и дальновидный москвич быстро приспособился к политике Рашидова и став у хозяина республики своим человеком, был введён в его ближний круг. Тогда-то, вместе с Рашидовым, впервые и появился новый секретарь ЦК республики в горном ханстве.
Два года тому назад, Рашидов, пользуясь приятельскими отношениями с Брежневым, добился перевода своего человека на работу в Москву. Владлен Фёдорович начал работать заместителем у Горбачёва, который в это время работал секретарём ЦК КПСС по сельскому хозяйству, и стал курировать хлопковую отрасль.
Миновав купальный зал, московский гость свернул в коридор с паркетным полом, застеленный ковровой дорожкой, и остановился у одной из дверей. Провожатый осторожно постучал, выждал секунду, толкнул дверь внутрь и широким жестом пригласил гостя войти.
Владлен Фёдорович вошёл в комнату с приглушённым, мягким освещением и огляделся. Комната оказалась обставленной на восточный манер, ни одного стола, стула, никакой мебели вообще. Кругом только ковры, курпачи и подушки. Большие окна, выходящие в розарий, распахнуты настежь и в зале чувствовалась прохлада. Наверняка днём держали на полу ледяную воду в мелких корытах – старый восточный способ охлаждать жилые помещения. Приглядевшись, он увидел человека, лежавшего на высокой атласной курпаче у стены и сразу направился к нему со словами: - Приветствую Вас, уважаемый Акмаль-ака!
Хозяин, не смотря на свою грузную комплекцию, легко поднялся и пошёл навстречу. Был он одет в дорогой, синего бархата и расшитый золотом, узбекский халат. На груди его сверкали две золотых звезды Героя труда. Увидев их, на таком, вроде бы не подходящем наряде, Владлен Фёдорович не удивился. О трепетной любви Аксайского хана к высоким правительственным наградам знали все, и не только в республике, но и далеко за её пределами.
«Интересно, когда ты в трусах и майке, тоже цепляешь на себя эти две 'Гертруды'? - подумал московский гость, пряча ухмылку.
- Приветствую и я тебя, 'Сенатор', - встретил гостя радушной, золотозубой улыбкой хан Акмаль и широким жестом хлебосольного хозяина, пригласил к достархану. - Я очень рад, дорогой, что ты приехал.
Гость не заставил просить себя дважды. Прошло уже достаточно много времени с тех пор, как он последний раз принимал пищу и, естественно, проголодался, поэтому сразу снял обувь и занял предложенное у достархана место.
Видно было, что хозяин ждал гостя. На белоснежной скатерти расстеленной поверх достархана
