со столбов провода, доставал аппараты.
Подрывной командой руководил бывший учитель Василий Гаврилович Лебединский. Он хорошо обучил своих бойцов, и благодаря этому саперы умело действовали в боях.
Дети рабочих и крестьян-бедняков получали высокие назначения. До революции никто из нас, конечно, не мог и мечтать даже о командовании взводом. Вызывают бывало товарища в большой штаб и самым серьезным образом предлагают: принимайте полк или дивизию.
А товарищ этот стоит, и с его запыленного лица градом катит пот. Краснеет, смущенно машет руками, умоляет:
— Не могу я, не приходилось быть таким начальником.
— Научим.
— Боязно, шутка ли — тыщи людей в бой водить. Не могу!
— А если надо? Если революция требует?
— Ну уж, ежели революция... Ладно, попробую. Много случалось смешного при этих назначениях, сколько можно вспомнить интересных историй!
Вернувшись однажды из штаба фронта, Н. В. Харченко рассказал:
— Вызвали меня Сталин и Ворошилов. Расспросили о частях, как да что, а потом командовать фронтом предложили. Я, конечно, на дыбы — мол, не смогу, малограмотный. А они мне свое: «Как так малограмотный. Ты же бывший штабс-капитан, тринадцать наград у царя-батюшки заслужил геройством». Ну и пошли хвалить, с меня пот градом катит — стыдно за все эти побрякушки. Но стою на своем: не могу. Тогда предложили должность командующего участком Царицынского фронта. А уговорили и сразу спрашивают: «Ну, товарищ командующий, что же вам нужно на первый случай?»
Надо бы что-нибудь умное придумать, а я возьми и шарахни: «Автомобиль нужен легковой, товарищ Народный Комиссар. А то участок длинный, ездить на коне несподручно».
Захохотали. Чувствую, сморозил глупость, готов провалиться сквозь землю от стыда. Посмеялись, а потом Сталин и говорит: «Раз требует автомобиль — будет из него командующий».
Слушали мы и тоже хохотали, а ведь с каждым случалось такое. Вот взять Михаила Филипповича Лысенко. В царской армии он дослужился до старшего унтер-офицера 27-го Нижегородского драгунского полка, прошел тысячи верст по дорогам войны, участвовал в десятках боев. Грянула революция, и он вернулся к себе в Ефремово-Степановку, организовал там один из первых на Дону партизанских отрядов. Отряд потом влился в кавполк. Стал Лысенко командовать сначала эскадроном, потом дивизионом. После смерти Дербенцева предложили принять полк. Растерялся: долго не решался дать согласия. Воевал, фактически командовал полком, а вот дать формальное согласие сразу не мог. Полк большой — по численности почти равнялся бригаде. Служили в нем казаки и иногородние, бывшие уланы и драгуны, гвардейцы и кирасиры, опытные рубаки и безусые юнцы. Потому и сомневался: его, иногороднего, могла не поддержать казачья часть полка.
— Уж пусть лучше командует Евстафий Ковалев, он казак, — сказал комдиву после долгого раздумья. И только когда сами бойцы на митинге единодушно высказались за назначение Михаила Лысенко, молчаливо согласился.
А тут как на грех не повезло — бросили белые огромные силы и стали теснить части. Отступала вся дивизия, но Лысенко мучился угрызениями совести — отходит его полк.
В довершение ко всему снова стала трепать малярия. Прихватил еще в далекой Месопотамии, тропическую. Как только чуть простыл — так и начинает выматывать душу. Усилием воли преодолевал тошноту, головокружение. Сидел в седле, зажав повод в потной руке, и думал: как расположить к себе красноармейцев? Путь один — удачный бой. И ни когда-нибудь, а сегодня, сейчас же.
Тут же приказал полку продолжать движение, а сам, отобрав эскадрон лучших бойцов, незаметно свернул в сторону и организовал засаду. Разъезд неприятеля пропустили, а когда валом пошли ничего не подозревавшие белоказаки — вымахнули ураганом из балки и пошли крошить. Зарубили около двухсот человек.
Потом вместе с эскадроном ловко выбрался из свалки и через полчаса снова ехал в конце полковой колонны. И точно ожили, пришли в движение, повеселели товарищи. Из уст в уста пошла молва:
— Вот это, братцы, командир! Как он их чесанул!
Теплее и у Лысенко стало на душе. Не любил похвал, но радовался тому, что удалось поднять боевой дух красноармейцев.
Крепость на Волге
Июнь 1918 года. Вспомним тяжелую обстановку, которая сложилась в это время на фронтах гражданской войны. Немецкие оккупанты захватили Украину. Необъятные просторы Сибири охвачены мятежными силами чехословацкого корпуса и кулачества. Нефтеносные районы Азербайджана и Грозного также отрезаны от центра Советской республики. В центральных промышленных районах наступили голодные дни, из-за отсутствия сырья замерли заводы и фабрики. Соединение донских белоказаков с урало-сибирской контрреволюцией и чехословацким корпусом могло еще больше ухудшить положение страны, лишить ее хлеба и угля. Оценивая значение битвы на юге, В. И. Ленин говорил: «Кажется, что эта борьба только за хлеб; на самом деле это — борьба за социализм».
Защищая Царицын, крупнейший узел железнодорожных и водных коммуникаций, войска фронта решали задачи большого политического и стратегического значения. Ведя активные бои, они не давали возможности врагу образовать единый фронт на юге, отстаивали хлебный край для голодающей страны.
До прихода к Царицыну войск Ворошилова командование Северо-Кавказского военного округа имело лишь несколько плохо вооруженных и разрозненных красногвардейских отрядов.
Но теперь положение резко менялось к лучшему. 1-я Коммунистическая и Морозовско-Донецкая дивизии, а также другие отряды имели тысячи бойцов, прошедших суровую школу войны.
Однако и этих сил по-прежнему не хватало, чтобы противопоставить их армии атамана Краснова и стоявшим за его спиной немецким оккупантам. Поэтому командование фронта немедленно начало формирование новых частей в районах Арчеды, Иловли, Качалино, Калача, Котельникова, Великокняжеской и других. Вскоре оттуда стали прибывать первые добровольцы.
В это время генерал Краснов также заканчивал формирование и сосредоточение своих войск против Царицына. Передовые казачьи части Мамонтова, Фицхелаурова, Полякова и другие уже начинали завязывать упорные бои на протяжении всего огромного фронта от Чаплыженская до Калач — Зимовники.
В середине июля 1918 года Донская белоказачья армия вышла своими основными силами на исходные позиции для наступления на Царицын, Балашов, Новохоперск, Богучар, Лиски. Определились следующие оперативные направления противника.
Северная группа под командованием полковника Алферова, имевшая до 12 тысяч штыков; направление Богучар — Лиски — Новохоперск.
Северо-восточная группа под командованием генерала Фицхелаурова численностью до 20 тысяч штыков; направление Балашов — Камышин.
Восточная группа под командованием полковника Мамонтова (он вскоре получил звание генерала), имевшая 22 тысячи штыков и сабель; направление Калач — Царицын.
Эта группа наносила главный удар. Мамонтову помогали также белоказачьи части, расположенные в районе севернее Великокняжеской, численностью примерно до десяти тысяч штыков. На них возлагалась задача: перерезать коммуникации советских частей, защищающих Царицын, с войсками Северного Кавказа, оседлать важнейшую железнодорожную магистраль Великокняжеская — Зимовники — Сарепта — Царицын.
Командование противника, планируя наступление на Царицын, преследовало далеко идущие цели: покончить с Советской властью на Юге, а затем вместе с другими силами контрреволюции продолжать
