наступление на Север.
Задача наших войск состояла в том, чтобы измотать врага в оборонительных сражениях, а потом перейти в наступление и разгромить его наголову.
Готовясь к боям за Царицын, командование фронта, партийные организации города особое внимание уделяли укреплению тыла, очищали его от саботажников, предателей и явных шпионов. Насколько это было важно, нетрудно убедиться на таком факте.
Вместе с Александром Пархоменко мы прибыли в Царицын для получения оружия. Приходим в штаб Северо-Кавказского военного округа, предъявляем свои мандаты, просим быстрее отпустить все необходимое. А нам предлагают зайти завтра. С трудом прорываемся к Ковалевскому — помощнику командующего. Горячимся, показываем свои чрезвычайные мандаты, требуем:
— Нужно позарез оружие.
— Нуждаемся в пулеметах, винтовочных патронах.
Нам отвечают вежливо:
— Оружия, товарищи, сейчас нет.
— А когда же будет?
— Неизвестно... Предпринимаем экстренные меры.
Ковалевский равнодушно пожимает плечами и, недвусмысленно намекая на наш повышенный тон в разговоре, указывает:
— Пора отвыкать от анархии. У нас порядок революционный.
Прорываемся к начальнику штаба СКВО Носовичу. Выкладываю на стол предписание командира Морозовско-Донецкой дивизии И. М. Мухолерца. Пархоменко, еле сдерживая себя, нависает тучей над столом, ждет.
Измятая бумажка тщательно изучается.
— Кто писал эту э-э-э... бумагу?
— Комдив товарищ Мухоперец, — отвечаю, — там же ясно видно.
— Ко-о-м-ди-в? Это писал к-о-м-д-и-в? Ха-ха-ха!.. Не может быть.
Злые, припухшие глазки буравят нас презрительным взглядом, тонкие нервные губы расплываются в саркастической улыбке:
— Я не знаю такого командира и дивизии такой не знаю. Ясно? Можете быть свободны.
Пархоменко гремит, рокочет возмущенным до крайности басом, потрясает своими длинными руками, доказывает, но Носович равнодушен. Дело заканчивается скандалом — нас обоих силой выводят из помещения.
Шагая прочь от штаба, Пархоменко рассказывал:
— Этого Носовича я очень даже хорошо знаю. Бывший полковник царской армии. А теперь Троцкий прислал его командовать нами. Ну ничего, не долго рысачку резвиться.
— Да, но оружия-то мы не получили. Что делать?
— Пошли к Сталину. Он разберет, кто прав, кто виноват.
И. В. Сталин, возглавлявший Военный совет Северо-Кавказского военного округа, только вернулся с переднего края. Он принял нас незамедлительно. Выслушал внимательно, посоветовался с Ворошиловым и тут же распорядился выдать оружие.
— Бюрократами и саботажниками мы займемся, — сказал на прощание Сталин. — Будем искоренять их со всей беспощадностью.
А спустя всего несколько дней стало известно о раскрытии контрреволюционного заговора в Царицыне, который готовил Носович с помощью инженера Алексеева и его сыновей, присланных в город Троцким. Среди арестованных заговорщиков находились работники штаба СКВО Ковалевский, Сухонин, Ломатов. Носовичу удалось сбежать к белогвардейцам. Заговорщики имели связь с Красновым и Мамонтовым и готовились в период наступления противника дезорганизовать оборону города.
— Ну, Иван, — обратился ко мне Пархоменко при встрече, — теперь ты понял, кто отказал нам в оружии? Вот сволочи!
Вслед за арестом этих заговорщиков штаб фронта и партийная организация города твердой рукой продолжали наводить порядок на заводах и в учреждениях. Прошло всего несколько дней, как мы побывали здесь, а обстановка в Царицыне изменилась неузнаваемо: буржуа, спекулянты и прочие нетрудовые элементы работали на рытье окопов, рестораны закрылись. Ночью по улицам вышагивали патрули. Город подтянулся, посуровел. Царицын готовился к бою.
Вскоре противник перешел в наступление.
Сражение не умолкало ни днем ни ночью. Огромные массы вражеской пехоты, конницы, поддерживаемые артиллерией, самолетами, броневиками, рвались к городу. Основная тяжесть удара обрушилась на две дивизии — Морозовско-Донецкую и 1-ю Коммунистическую. Истекая кровью, они героически сдерживали натиск врага.
Особенно ожесточенные бои развернулись за хутор Верхне-Царицынский и станцию Кривомузгинскую. Белоказаки пытались перехватить линию железной дороги Калач — Царицын. Несколько раз станция переходила из рук в руки, и наконец противник овладел ею.
Первым дрогнул левый фланг Коммунистической дивизии. За ним начал отходить правый фланг нашей дивизии. С большим трудом нам удалось задержаться в 25 километрах западнее города и, упершись правым флангом в станцию Басаргино, остановить белоказаков.
Казалось, Морозовско-Донецкая дивизия прочно заняла оборону на линии речка Червленная — село Ивановка. Но вот противник бросил против ее истощенных частей свежие силы из резерва. Кровопролитный трехчасовой бой закончился новым отступлением. Штаб дивизии потерял связь с полками, полки — с батальонами.
В этот тяжелый момент среди бойцов и командиров появился Ворошилов. Климент Ефремович выслушал краткий доклад командира дивизии Мухоперца и тут же отдал необходимые распоряжения о подготовке контратаки.
К двум часам ночи части дивизии прекратили отход. Подошедшие бронепоезда Алябьева помогли полкам остановить белоказаков.
Морозовский и Громославский полки, а также бронепоезда Алябьева вошли в специальную ударную группу. Их наступление началось затемно. Мощные крики «ура!», наконец, густые цепи советских войск оказались настолько неожиданными для белоказаков, что они в первые минуты ничего не могли предпринять. Разгоряченные боем, морозовцы стремительно ворвались на станцию Басаргино и, не останавливаясь, стремительно выскочили на взгорье, к деревне Червленное. Отсюда мы увидели разворачивающегося в боевые порядки противника.
Белоказаки пытались с ходу принять бой. Однако ураганный огонь бронепоездов, шедших вслед за наступающими, буквально смел их. Оставшиеся в живых сдались. Бойцы захватили 400 человек, четыре орудия, двадцать пулеметов. Морозовско-Донецкая дивизия восстановила прежнюю линию обороны на участке Басаргино — Ивановка. 1-я Коммунистическая дивизия также вернула ранее потерянные позиции.
Но этот тактический успех не мог изменить общей обстановки. Положение по-прежнему оставалось тяжелым: войска противника подошли вплотную к Царицыну и начали подготовку к решительному наступлению.
Немецкие аэропланы, полученные Красновым, выбросили над городом массу листовок. Атаман угрожал беспощадно расправиться с населением и вооруженными защитниками, если они не пожелают капитулировать.
Командование Царицынского фронта и городская большевистская партийная организация принимали экстренные меры для отражения нависшей опасности: на промышленных предприятиях, в учреждениях, на пристанях и в окопах проходили митинги. Многие командиры и политработники разъехались по фабрикам и заводам.
На металлургическом и лесном заводах в условленное время протяжно заревели гудки. Рабочие, остановив станки, явились на просторный двор. На трибунке — комиссар штаба Царицынского фронта Щаденко. Ветер треплет его потные волосы, на вылинявшей гимнастерке видны белые пятна соли — он
